Елена Бергман - Мир львинов
Глава 32. Медведица
Серая медведица была уже немолода. Ее глаза, и так близорукие по природе, теперь почти ничего не видели, слух и обоняние притупились, зубы стерлись, а суставы болели.
Медведица была голодна, очень голодна: чуть более месяца назад у нее, скорее всего уже в последний раз, родились медвежата. Малыши были прелесны, и она любила их без памяти, но детей надо было кормить. А откуда у старой, не евшей три дня матери возмется молоко? Вот именно — ниоткуда! Медвежата высасывали последние силы…
Медведица вылизывала их и думала только о еде. Как известно, серые медведи — плотоядны. Они презирают ягоды, корни и грибы. Их рацион состоит из мяса, живого, истекающего кровью теплого мяса. Но мясо не придет в рот само — его надо ловить, а медведица не могла охотиться…
Положение казалось безвыходным — и мать, и обоих ее детенышей ждала голодная смерть. Накормив малышей остатками молока, медведица встала и, превозмогая слабость, вышла из пещеры на солнышко — пусть напоследок согреет ее старые кости…Улегшись на широком каменном уступе, она жмурилась и нюхала воздух в надежде, что ветер донесет хотя бы запах падали… И ветер-таки донес! Моментально проснувшись, старая мать принюхалась тщательнее — определенно, пахло тухлым мясом и свежей кровью! Ее старое сердце учащенно забилось — еда! Еда для нее и ее детей! Они будут жить! И, гонимая голодом, хищница шагнула на тропу. Нос вел ее вперед…
Спустившись с горы, медведица с трудом перебралась через неглубокий овражек и вошла в лес. Кругом высились кедры, лапы неслышно ступали по толстому слою старой хвои. Как хорошо было в лесу, как вкусно пахло разнообразной живностью… Вот след белки, здоровой, сильной белки. Но прыгунья шустра, и медведице ни за что не поймать ее. А здесь совсем недавно пробегал заяц… Изголодавшаяся мать глухо застонала: о-о, с каким наслаждением она сейчас съела бы этого зайца! Двух зайцев, трех! И даже десяток! Где ты, заяц? Нет зайца…Снова подул ветер и принес запахи крови и смерти, и хищница, не в силах им противиться, побрела на зов: там, впереди, ее ждала пища! Много пищи! И будь что будет…
Ветер привел старую мать к реке. Медведица остановилась было в нерешительности, напуганная следами недавно отбушевавшего пожара, но запах тлена пришел именно отсюда, а есть хотелось невыносимо, и она решилась — осторожно ступая по обгорелой земле, шагнула вперед, ведомая обонянием, и очень скоро нашла искомое — маленькое, похожее на обезьянье, тельце, присыпанное пеплом. Мясо! Пусть несвежее, но мясо!
И медведица начала есть. Она ела, и ела, и ела, пока ей не начало казаться, что ее живот сейчас лопнет. Рядом с непонятной обезьянкой лежала еще одна, чуть побольше, тоже — мертвая, и медведица решила прихватить ее тельце про запас. Обезьянка показалась ей довольно тяжелой, но голод был страшнее, и, напрягая остатки сил, хищница все таки дотащила добычу до пещеры. Медвежата встретили ее голодным плачем, и она улеглась, подставляя им соски — впервые за много дней полные молока.
«Спасибо вам, обезьянки…»- подумала медведица, засыпая. Голод больше не мучал ее.
Добытой обезьянки хватило ненадолго — уже к вечеру от нее остался лишь тщательно обглоданный скелетик; медвежата сосали, и их мать вновь проголодалась. Опять пришлось подниматься и тащиться к реке. Медведица не спешила — ее старые кости болели. Доплетясь до пожарища, хищница принялась за поиски и под завалом из обугленных веток нашла еще одно тело — на этот раз большое и покрытое шерстью. «Хвостатая обезьяна» — решила она и начала было есть, но тут прибежала целая стайка живых и шумных обезьян, они кричали и размахивали палками и даже кинули в медведицу несколько камней. Один из булыжников попал хищнице в глаз, причинив боль, шум раздражал, и старая мать разозлилась. Громко зарычав и поднявшись на задние лапы, она бросилась вперед, но обезьяны разбежались, и медведица спокойно насытилась. У нее не было сил тащить недоеденное тело в логово, и хищница ушла, чтобы назавтра заявиться снова.
Под завалами оставались еще мертвые, но медведица не желала больше тухлятины и решила попробовать поймать одну из живых обезьян, суетящихся на берегу. Она направилась к реке и была встречена целым градом камней и палок. Одна из этих палок вонзилась в самый кончик ее чувствительного носа и осталась торчать. Голодная медведица пришла в бешенство — со страшным рыком кинулась она на обидчиков, но противные обезьяны оказались слишком проворны. Лишь одна, маленькая и хвостатая — очевидно, детеныш, не успела убежать — упала, запнувшись за корень, и теперь лежала на земле, с ужасом глядя на приближающееся чудовище.
Всего два недлинных прыжка отделяло ее то медведицы.
Хищница ринулась к добыче, уже ощущая во рту вкус ее теплой крови. Обезьянка пронзительно завизжала, и скорчилась в ожидании смерти…
Хеля завизжала так, что зазвенело в ушах, и в последний миг отчаянным рывком откатилась в сторону. Медведица проскочила мимо, тормозя всеми четырьмя лапами. Вкусный детеныш был так близко! Основательно пробороздив мягкую землю, хищница, наконец, остановилась и снова бросилась на девочку. Хеля завизжала еще пронзительнее и кинула прямо в надвигающуюся оскаленную морду пригоршню песка. Медведица этого даже не заметила. Огромная когтистая лапа поднялась, готовясь прихлопнуть жертву, как вдруг неизвесно откуда вылетела львица. Медведица совсем не боялась львов — те избегали переходить ей дорогу, но эта львица повела себя странно: вместо того, чтобы удрать, поджав в ужасе хвост, желтая кошка с шипением кинулась к визжащей обезьянке и… ударила медведицу лапой! Пять длинных, острых когтей пробороздили нежный медвежий нос, хлынула кровь…
Старая мать отпрянула от неожиданности и боли. Львица же, прижав уши к голове, продолжала наступать! Встав над беспомощно барахтающимся на земле обезьяньим детенышем, огромная кошка оскалилась и завыла, бешено хлеща себя по бокам хвостом. Более изумленная, чем испуганная, медведица присела на задние лапы и слизнула капающию из разодранного носа кровь. Теперь она вспомнила — так же выла одна львица много лет назад, защищая львят! Но ведь обезьянка — не львенок?
Или глаза опять подвели ее, и она со слепу что-то напутала?
Львица продолжала выть, а медведица размышляла. Ей было немножко неловко, и ужасно не хотелось отказываться от уже почти пойманой добычи, но связываться с разъяренной матерью, готовой биться за свое дитя — себе дороже! Изобразив на морде смущение, медведица попятилась. Львица зашипела на нее, но не нападала. Медленно-медленно, не отрывая от львицы настороженного взгляда, старая медведица начала отступать. Она все еще была голодна, но сегодня удача, похоже, от нее отвернулась…
