Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар
Надо вам признаться, ваш побег наделал в колонии шороху. Пошли слухи о том, что Бенуа отправят в отставку. Там все вверх дном, дознание за дознанием… К счастью, дело идет к тому, чтобы признать вас мертвым… Все вроде бы с этим согласны, кроме проклятого надсмотрщика. Так что схоронитесь как следует!
— Схорониться! Теперь у меня есть занятие получше! На этой проклятой земле меня больше ничего не держит. Я собираюсь отправиться подальше отсюда, навсегда попрощаться с этим адом. Мы отплываем завтра!.. Ты слышишь, Казимир?
— Оно так, — ответил чернокожий.
— Но вам не стоит выходить прямо сейчас, — с живостью ответил каторжник, — по крайней мере на лодке. В устье ручья сейчас полно нашего брата лесорубов, а охрана удвоила бдительность. Подождите хотя бы, пока я не найду другой участок, подходящий для вырубки, чтобы перевести туда работы.
— Мы все же отправимся, дело решенное.
— Это невозможно. Послушайте меня, потерпите хотя бы неделю.
— Вы разве не видите, что я умираю здесь, жизнь уходит из меня с каждой минутой? Что я должен вырваться отсюда любой ценой, пусть даже силой…
— Но у вас нет оружия… нет даже денег, а они вам понадобятся в цивилизованных странах.
— Быть так близко к цели и не суметь разорвать последние путы? Что же, будь по-вашему, мы подождем.
— В добрый час, — поспешно произнес каторжник, готовясь отправиться в обратный путь к месту вырубки.
— Нет, куда ты, надо кушай, — предложил ему Казимир.
— Да мне что-то не очень хочется, с этой лихорадкой.
— Тебе надо выпить чуток батото. Прогоняй лихорадка скорей удара мачете.
Робен понимал, что отказ бедолаги вызван непреодолимым отвращением, которое ему внушало соприкосновение с прокаженным, даже непрямое, через кухонную утварь.
— Идемте, я не могу отпустить вас во время приступа, это опасно. Я сам приготовлю для вас настойку, — предложил он Гонде.
Тот сразу же согласился и проглотил ужасное на вкус спасительное питье, скорчив зверскую гримасу. Затем бывший краснодеревщик откланялся, захватив с собой еды на дорогу и не забыв с какой-то особенной настойчивостью напомнить отшельникам о том, что он рекомендует им повременить с отъездом.
Впрочем, для того, чтобы заготовить провизию в дорогу, требовалось не менее недели. Мы уже говорили о том, что путникам нельзя рассчитывать раздобыть что-либо в пути, они могут питаться лишь тем, что взяли с собой. Робен знал это на собственном жестоком опыте. К счастью, теперь под рукой был участок старого негра, неисчерпаемый источник продовольствия.
Прежде всего нужно было заняться приготовлением муки из маниока, известной как куак, которая будет основой их рациона. Затем наловить рыбы и закоптить ее.
Беглый каторжник имел весьма смутное представление об этом растении и способах его применения. Точнее сказать, нулевое. Меню в колонии состояло из муки и сушеных овощей, доставленных из Европы. Он впервые попробовал куак и кассаву, лишь когда попал к прокаженному. Естественно, что он ничего не знал о довольно сложном и изощренном процессе приготовления этих продуктов и о потребных для этого значительных затратах времени.
К счастью, рядом с ним был здешний обитатель со всеми необходимыми инструментами.
— Ну что, друг, будем тереть маниок гражем.
Тереть гражем? Что это могло означать?
За два предшествующих дня товарищи собрали изрядное количество клубней маниока, некоторые толщиной с икру ноги взрослого мужчины, и сложили их под навесом внушительной горкой.
Старик взял в углу хижины полуметровый брусок из железного дерева шириной сантиметров в десять, на одной стороне которого с помощью ножа были вырезаны чешуйчатые зубцы вроде тех, какие делаются на терках.
— Это граж[9].
— Очень хорошо, и что же мне с ним делать?
— Тереть маниок, чтобы делай мука.
— Но если это единственный способ, я и за месяц не управлюсь, — запротестовал Робен, растерянно держа в одной руке инструмент, а в другой клубень.
— Потому что не уметь.
И простодушный добряк, крайне довольный тем, что дает урок белому человеку, упер граж одной стороной в грудь своего ученика, а другой — в подножие столба хижины на манер подпорки, затем дал ему в обе руки заранее очищенный клубень маниока и велел:
— Теперь надо три.
И Робен принялся энергично водить мучнистым клубнем вперед и назад по поверхности терки. Маниок крошился легко, падая на пол хижины, устланный широкими листьями. В натертом виде он походил на мокрые древесные опилки.
— Так хорошо, — похвалил его Казимир, подав новый клубень, который только что очистил своим ножом.
Подмастерье, обладавший одновременно огромной силой и таким же желанием научиться, за несколько минут добился значительных успехов. Он тер не покладая рук, и вскоре у его ног вырос приличных размеров холмик.
Казимиру даже пришлось время от времени просить его умерить пыл из опасения, что Робен неловким движением может скользнуть рукой по зубцам гража. В этом случае он бы непременно поранился, в рану мгновенно попал бы беловатый сок мякоти маниока, а это уже грозило серьезными неприятностями.
— Можно умирай, если сок попадай в рана.
— Не беспокойся, старина, — ответил инженер и подумал: «Если в практике я новичок, то теория хорошо мне известна. Я знаю, что свежий маниок содержит весьма летучий и очень ядовитый сок. Химики сумели выделить из него яд, несколько капель которого убивают собаку за три минуты. Если я не ошибаюсь, Бутрон и Анри{111} утверждают, что это синильная кислота. Впрочем, это не важно, мне интересно, как ты собираешься избавить нашу муку от этой неприятности».
И снова все оказалось очень просто и довольно быстро. С одной из потолочных балок хижины свисало странного вида приспособление, открытое с одной стороны и закрытое с другой, похожее на толстую змею или, скорее, на снятую со змеи кожу.
Это устройство, искусно сплетенное из древесных волокон растения арума{112} (Maranta arundinacea), было не меньше двух метров в длину и превосходно пропускало влагу.
Робен много раз спрашивал у Казимира, что это такое, и всякий раз хозяин отвечал:
— Эта зверюшка — змея для маниока.
За этим следовали такие путаные объяснения, что Робен неизменно не мог ничего понять. И вот пришло время посмотреть, что делает «зверюшка».
— Брать мука, класть ее сюда, в глотку.
Француз повиновался и плотно набил «змею» влажной мякотью до самого верха. Казалось, она вот-вот лопнет, это было похоже на объевшегося удава, повисшего на собственных зубах во время переваривания пищи.
В нижней части приспособления имелась петля, похожая на ручку корзины, также сплетенная из арумы, и инженер сразу же догадался о ее предназначении.
Не
