Михаил Бондарев - ЗОНА НЕДОСТУПНОСТИ

Значит, экипаж не погиб!.. Они живы, живы!.. Только слой воды отделяет его, Баженова, от подводной лодки...

Водолаз накрыл буй брезентом, снял ласты, шлем-маску. Баженов узнал Кестера. Кестер от­крыл дверь шкафа и положил на полку снаря­жение.

Огромным усилием воли Баженову удалось сдержать себя. Он начинал понимать, что от этих людей требовать объяснений бесполезно. Перед ним враги... Любезные, улыбающиеся... Что они замышляют против трех безоружных ослабев­ших советских людей?

Когда «Кассиопея» взяла курс на восток, Ба­женов, озираясь по сторонам, подошел к бре­зенту и сдернул его.

Вот он буй!.. Такой знакомый красно-белый буй с родного корабля... А там в молчаливой глубине друзья, товарищи: главный старшина Буняков, Черников, Лопатин, капитан-лейтенант Новоселов... Они живы... Может быть, продол­жают бороться с водой, может быть, задыха­ются... А он ничем, ничем не может помочь им...

Да, видно американская «помощь» всегда но­сит один характер... Научно-исследовательское судно... профессора, ассистенты... Все вроде как у людей, а на поверку...

Капитан третьего ранга прав: нужно действо­вать! Баженов всей грудью налег на буй. Но металлический поплавок не сдвинулся с места. Да и смешно было надеяться ослабевшему до крайности человеку столкнуть эту глыбу в пол­тонны весом... Но буй нужнобыло столкнуть в воду. Буй, украденный американцами. Они хо­тят, чтобы даже место гибели советского кораб­ля осталось неизвестным...

Баженов упал на палубу, уперся плечом в хо­лодный металл. «Кассиопея» покачнулась на волне, и поплавок пополз к борту. Соленый пот ел глаза, ручьями стекал с ладоней, матрос хри­пел от натуги. Теперь он приспособился: нужно выждать, когда судно начнет валиться на борт, и в этот момент подталкивать буй. Ноги подги­бались, разъезжались в стороны, а поплавок — ни с места.

Все силы были израсходованы. Голова стар­шины покоилась на поплавке, глаза были закры­ты. Закоченевшие пальцы не разжимались.

Привел его в сознание крик, долетевший с мо­стика. Баженов поднял голову, расправил плечи. Уж не заметили ли его?.. Нет, кажется, нет. На мостике громко переговариваются.

Матрос взглянул на северо-запад и замер: там над водой разгоралось слабое голубое сияние. Свет прожекторов... Может быть, даже свои...

С безумной яростью, скрипя зубами, навалил­ся он на буй и столкнул его в воду...

6. Борьба за жизнь

Борьба за спасение корабля продолжалась. В центральном посту вода доходила до пояса, залило радиорубку, разорвало топливный трубо­провод и масляную магистраль. К счастью, все же сразу удалось задраить рубочный люк. Вы­шли из строя трюмная помпа и турбонасос. Больше всего пострадали кормовые отсеки. Люди работали в воде, для устранения течи использо­вали все, что подвертывалось под руку: бре­зенты, клинья, даже матрацы. Все плафоны и лампочки были разбиты. Электрики впотьмах за­менили лопнувшие лампы и вылетевшие предо­хранители, включили аварийное освещение. При свете люди почувствовали себя увереннее. Та­щили деревянные клинья, маты. Отовсюду по­ступали доклады:

—     Ртутные сосуды разбиты, магнитные компа­сы разбиты...

—     Кормовая дифферентная цистерна повре­ждена...

—    Запас питьевой воды — двести литров...

—     Вертикальный руль вышел из строя...

—    Линии валов не проворачиваются...

А вода хлестала в пробоины, выбивала клинья. Лодка осела в грунт с большим диффе­рентом на корму, и, чтобы добраться до пробо­ины, приходилось взбираться на плечи товари­щей.

Прошло пять томительных часов. Старший по­мощник командира подводной лодки капитан- лейтенант Новоселов не потерял самообладания. Сейчас от его хладнокровия, находчивости и распорядительности зависела жизнь экипажа. Это был молодой, но уже закаленный офицер. После окончания училища он командовал боевой частью на этой же лодке, проявил себя и по хо­датайству Дорофеева был назначен помощником командира. В отличие от своего сурового сухо­ватого начальника Василий Никифорович Ново­селов обладал веселым характером, отличался некоторой лихостью, был скор на решения. Ка­залось, никакие невзгоды не в состоянии выве­сти его из душевного равновесия. Командир и помощник как бы дополняли один другого.

Теперь Новоселов остался один. Он не знал, что случилось с капитаном третьего ранга Доро­феевым и остальными, но сила привязанности к командиру была так велика, что даже сейчас, отдавая распоряжения, он как бы со стороны смотрел на себя и спрашивал: одобрил бы Сер­гей Иванович, будь он рядом, его действия?

Когда поступил доклад от главного старшины Бунякова, капитан-лейтенант до крови прокусил губу. Хорошо, что главный старшина не расте­рялся, задраил люк... Новоселов представил се­бе, как в кромешной тьме Буняков и Черников пытаются сдержать бешеный натиск воды. Хо­лодная вода поднимается все выше и выше, а люк открывать нельзя...

Когда из кормового отсека поступил доклад главного старшины Бунякова, что пробоина за­делана, Новоселов облегченно вздохнул: все дол­гие пять часов его не покидала мысль, что Буня­ков и Черников обречены. Поступление воды удалось остановить, и офицер приказал Бунякову и Черникову покинуть кормовой отсек. Посте­пенно ввели в строй трюмную помпу. Теперь можно было откачать воду из центрального по­ста.

И настал такой момент, когда все пробоины были заделаны, неисправности устранены.

Будто тысячи тонн свалились с плеч Новосе­лова. Он знал, что экипаж лодки теперь не по­гибнет. Корабль лежит на грунте, правда, со зна­чительным дифферентом на корму: возможно, просто неровное дно, а возможно, корма увязла в иле. Да, еще не все потеряно: нужно только положить корабль на ровный киль, продуть ци­стерны...

Этой мыслью жили сейчас все. Помощи ждать было еще рано, приходилось пока рассчитывать- на свои силы.

—    По местам стоять, к всплытию!.. — голос Новоселова немного дрожал.

Вот поступили доклады, что все стоят по ме­стам. Всем находившимся в центральном посту казалось, что пройдет несколько минут, и ко­рабль всплывет на поверхность.

Старшина трюмных открыл клапан, воздух, устремился в среднюю цистерну.