Бродяги Севера - Джеймс Оливер Кервуд
В прекрасные дни и ночи, которые последовали за этими событиями, у Светлячка почти не было времени вспоминать о хижине Гастона Руже и оставшихся там друзьях, поскольку милые, резвые щенки непрестанно требовали ее внимания. В сущности, она, как и многие новоиспеченные матери, не смогла воспротивиться стойкому желанию баловать своих детей и потакать всем их капризам. Наибольшую гордость она испытала, когда детеныши, неуклюже переваливаясь на маленьких лапках, последовали за ней к ручью. Молниеносный же больше всего гордился тем, что его отпрыски ведут себя как маленькие хищники каждый раз, как он приносит им зайца. Нет, они еще не умели есть мясо, но вовсю резвились, кусая и дергая заячью шерсть. В эти же самые дни в хижине Руже потеряли всякую надежду вновь увидеть Светлячка и Молниеносного.
Однако, несмотря на то что Светлячок была счастлива, желание вернуться «домой» не умерло в ней, а только дремало до поры. Вскоре оно проснулось, и постепенно в ее душе крепло стремление привести свое маленькое семейство в хижину на опушке. Ночи уже стали холодными, и инстинкт побуждал ее найти для щенков более теплое пристанище, чем это логово под старыми бревнами.
Трудно сказать, что могло бы тогда произойти. Многое. Но в дело вмешалась Судьба, устроив самое драматичное происшествие в жизни Молниеносного. Для выполнения своего замысла она призвала Йутина Ветику. То был не белый человек и не краснокожий, и вообще не существо из плоти и крови, а тот, кого индейцы называют «ветром-дьяволом». Такой ветер дул нечасто. Но если такое происходило, то казалось, что все демоны безумствуют в своем желании стереть с лица земли все, что попадается им на пути. Для белых же людей этот ветер был не загадкой и не порождением злых духов, а приходящим с северо-запада торнадо.
В этом году, несмотря на то что сентябрь давно перевалил за половину, разгулу стихии предшествовало настоящее грозовое светопреставление с громом и молниями. Спустя полчаса после его начала над кучей бурелома разразилась настоящая катастрофа. Какое-то время небо походило на бушующее море, пронзаемое электрическими разрядами. Земля дрожала от мощных конвульсий, сотрясающих небо высоко над лесом. Светлячок забилась в «гнездышко», а щенки жались к ней и поскуливали. Молниеносный в попытке защитить свои владения от гнева бури, лег у входа в логово. Глаза его неотрывно глядели в темноту, и в них плясали отблески молний.
Через четверть часа на землю обрушились потоки дождя, а затем гром с молнией и дождем унеслись на восток и постепенно затихли вдали. Наступила зловещая тишина, и в этой тишине было отчетливо слышно, как бурлит переполнившийся ручей и с ветвей деревьев падают крупные капли дождя. А затем откуда-то издалека раздался глухой гул.
Этот гнетущий, несмолкающий звук все приближался и наконец стал похож на шум водопада. Что это – Молниеносный не видел, но подобного шума ему не доводилось слышать даже во время самых свирепых полярных бурь. Воронка торнадо была не больше полумили в ширину, но его рев слышали в хижине Руже за пять миль отсюда. Он ломал и крушил лес на своем пути. Высокие ели и кедры вырывало с корнем, как жалкие сорняки. Лесные тропы завалило. На всех открытых пространствах виднелись следы разорения и разрушения. По лесу словно шел огромный великан, здоровенной ручищей сметающий все, что попадалось ему на пути. Вокруг стоял ужасающий рев. Казалось, что наступил конец света.
Один из таких сокрушительных ударов должен был прийтись на старую кучу бурелома, но гигантский «кулак» промахнулся и задел ее только со стороны Молниеносного. От мощнейшего порыва ветра у него над головой затрещали стволы и верхушки деревьев. Край кучи оторвало и разметало по лесу, и внезапно из темноты на Молниеносного обрушилась сокрушительная тяжесть.
«Гнездышко» Светлячка всего в двадцати футах от этого места осталось почти нетронутым. Слыша, как ревет над головой торнадо, она дрожала и оглаживала носом своих детенышей. Вслед за пронесшимся по лесу ураганом вновь пролился ливень, и спустя полчаса над истерзанным лесным краем воцарилось прежнее безмолвие.
И в первые минуты этой тишины Светлячок услышала голос Молниеносного, но звучал он как-то странно. То был не лай и не собачий визг или вой. Когда Молниеносному было больно, он вел себя как истинный волк, и сейчас, испытывая смертельные муки, лишь глухо простонал. Светлячок услышала его стон. Она взвизгнула, а в ответ раздался новый полувздох-полустон. Через полминуты она уже пробиралась к нему через кучи веток и сучьев. Он лежал чуть дальше входа в логово, придавленный к земле комлем дерева толщиной в два человеческих туловища.
Светлячок обладала разумом овчарки колли, который временами становился почти человеческим, – весь остаток ночи она рыла землю, чтобы спасти своего друга. Она чувствовала, что жизнь его вскоре покинет, и трудилась изо всех сил. После бури небо прояснилось. На нем появились луна и звезды. А Светлячок все копала и копала. Щенки скулили и звали ее. Но она гребла землю зубами и когтями до изнеможения, ободрав все лапы. Однако ей никак не удавалось освободить Молниеносного. Бревном его прижало к земле, у него была сломана лапа. Жизнь покидала его.
На рассвете Светлячок поняла всю тщетность своих усилий. Но в минуты смертельной опасности перед внутренним взором собаки-колли возникает один-единственный образ. Образ человека. И, собрав последние силы, Светлячок преодолела пять миль до хижины Гастона Руже. Она лаяла и скреблась в дверь, пока Гастон с Жанной не услышали шум и не вскочили с постели. Открыв дверь, оба непроизвольно вскрикнули. Лапы Светлячка оставили кровавые следы на двери. Она тяжело дышала и чуть не падала от изнеможения, но снова и снова отбегала от хижины к краю опушки, лаем призывая Гастона следовать за собой. Наконец, поняв, что она зовет его в лес, он оделся, взял ружье и пошел за ней.
* * *
Солнце уже поднялось высоко, и в глазах Молниеносного медленно угасали последние проблески сознания, но тут его посетило странное видение. Перед ним стоял человек. А рядом с ним – Светлячок.
