Бродяги Севера - Джеймс Оливер Кервуд
А затем так быстро, что никто не успел пошевельнуться, произошло нечто удивительное. Грохочущий поток вынес на стремнину самый хрупкий предмет из всех, что когда-либо разбивался о гигантский завал: каноэ из березовой коры. В нем сидели мужчина и женщина, крепко прижавшая к себе ребенка. Лицо женщины было мертвенно-белым, особенно по контрасту с густой копной блестящих черных волос, мокрые пряди которых липли к ее лицу и плечам. Если бы лицо ее мужа, Гастона Руже, частично не скрывала борода, то оно казалось бы таким же бескровным. Смерть грозила им каждую минуту с тех пор, как полчаса назад они спаслись на каноэ из затопленной хижины. Тщетно Гастон пытался приблизиться к берегу, самое большее, что ему удавалось сделать, – удерживать лодку носом вперед.
И теперь прямо на их пути высился Куаху.
– Жанна, ma chérie[55], не бойся! – ободряюще прокричал Гастон сидящей перед ним жене. – Вон Куаху, его край под водой, там и проскочим! Держи малютку Жанну покрепче!
Каноэ мчалось к затопленному краю Куаху. От удара лодочка развернулась боком, и женщину, сжимающую в объятиях малышку, выбросило на Куаху. Стремительно, будто у него выросла лишняя пара рук и ног, Гастон Руже перебрался к жене и дочери и отчаянно прижал их к своей груди, а разом полегчавшее каноэ нырнуло в поток, унося с собой запас провизии, ружье и одеяла.
Глядя на уплывающую лодку, Гастон еще крепче сжал в объятиях Жанну и малышку, и тут его поразила ужасная догадка: там, где они оказались, им придется просидеть много дней, а вместе с каноэ уплыли хлеб и мясо, без которых не выжить. Он вскочил на ноги и неожиданно увидел огромную лесную кошку, прижавшуюся к торчащему бревну, а за ней на куче плавника – настороженно застывших Светлячка и Молниеносного. Его рука сама потянулась к единственному оставшемуся у него оружию – ножу на поясе, и леденящая душу тревога отступила, ибо в этих трех существах он увидел то, что считал безвозвратно утерянным, – многодневный запас пищи.
– Слава богу! – воскликнул он, опытным охотничьим взглядом продолжая следить за рысью, собакой и волком. – Какое счастье, что нас выбросило на Куаху, моя милая Жанна, какое счастье!
Глава XV
По прихоти капризной судьбы волнующее приключение за несколько минут обернулось надвигающейся катастрофой. Молниеносный и Светлячок сразу же почувствовали в рыси смертельного врага. Большую же кошку, следящую за ними со своего наблюдательного поста, трясло от желания вцепиться в горло колли.
В основе побуждений всех троих лежал голод. Требовательнее всего он говорил в исхудавшей рыси. Молниеносному же он еще не подсказал, что Пайсью – добыча, которую можно убить и съесть, и все же бесстрашие и не до конца оформившееся желание утолить голод удерживали его на месте, в то время как Светлячок настойчиво звала его обратно. Он готов был сразиться с любым существом из плоти и крови, за исключением человека, а припавшая к бревну Пайсью только и выжидала, когда между ними сократится расстояние. Но это ожидание нарушил человек.
Появление самого могущественного существа из всех божьих творений вызвало во всех троих иное чувство, нежели охотничий азарт и ненависть. Это был страх, извечный страх зверя перед человеком. Пайсью еще сильнее распласталась на дереве, пытаясь казаться незаметной, а Молниеносный с рычанием отступил, прижав уши. Только Светлячок не сдвинулась с места. При виде мужчины, женщины и маленькой девочки, держащейся за руку матери, ее ясные глаза наполнились радостным удивлением.
А Гастон Руже изумленно глядел на нее. Никогда еще среди волков не рождалось такое существо. Он прошептал это жене, еще крепче сжимая рукоятку ножа. Ему не верилось, что он видит перед собой собаку! Он позвал ее и шагнул вперед, протянув руку. Он звал ее на языке кри, и на французском, и на английском. Когда между ними оставалось десять шагов, Светлячок повернулась и отбежала к Молниеносному.
Это он внушил ей загадочное ощущение опасности. Она стояла рядом с ним, слыша, как в его горле перекатывается рычание. И все равно ей хотелось подойти к мужчине, но еще больше – к женщине и ребенку.
И мужчина это понял. Его лицо озарилось радостью. Он боготворил эту женщину с длинными, блестящими волосами, а в малютке Жанне души не чаял. Они только что взглянули в глаза смерти, теперь же он видел перед собой жизнь. В карманах были спички. Под ногами среди белых стволов лежал сухой валежник, на поясе висел нож. Он уже предвидел, что золотистую собаку, сбежавшую в лес с волком, будет нетрудно приманить и убить. Они не умрут с голоду.
Под непрекращающимся мелким дождем Гастон шагнул на середину деревянного настила, держа жену за руку. Вода тонкими струйками стекала с ее длинных волос, у девочки же мокрые, более светлые волосы облепили лицо и плечи. Мужчина первым вошел под бревна, образовавшие сухое гнездышко, в котором укрывались от дождя Молниеносный и Светлячок. Он заглянул внутрь и издал радостный возглас.
Светлячок и ее спутник с небольшого расстояния наблюдали за вторгшимися в их владения людьми. Когда те вошли в бревенчатый «грот», Молниеносный мрачно зарычал от ярости. Мужчина снял с ребенка мокрую одежду, а женщина выжимала свои густые волосы. Затем она обняла свое маленькое семейство и поцеловала мужчину. Гастон ласково рассмеялся и чуть погодя принялся ножом щипать лучину из сухой ели. Вскоре Молниеносный и Светлячок увидели, как над их захваченной «конурой» вьется легкий серый дымок, а Пайсью учуяла его запах в пропитавшемся влагой воздухе.
Весь день Куаху дрожал и сотрясался под мощным натиском потока, но подводный «якорь» не поддавался. Снова и снова мужчина покидал укрытие и как можно ближе подходил к Светлячку. Трижды вместе с ним выходила женщина, и однажды Светлячок подпустила ее к себе очень близко. В ее голосе не было смертельной угрозы, потому что Гастон не посвятил жену в свой замысел. Ее глаза светились добротой. Голос звучал ласково. Протянутые руки выражали готовность обнять собаку, подружиться с ней. Но Светлячок, сдерживаемая рычанием Молниеносного, оставалась вне досягаемости.
Снова наступила ночь. Темнота была густой и непроглядной, но дождь прекратился. Пайсью слезла с кучи плавника, ее когти жадно впивались в деревянный настил. Молниеносный смотрел на нее пылающим взглядом и ждал, настороженно принюхиваясь. Только женщина и ребенок спали в бревенчатом укрытии. Мужчина бодрствовал, не выпуская из рук толстую палку, похожую на дубину. Маленькая Жанна жалобно захныкала во сне. Это начинал
