Бродяги Севера - Джеймс Оливер Кервуд
Несколько часов назад тундра осталась позади, и теперь они бежали в бескрайней серой пелене, причудливо пронзаемой сиянием неба. От их разгоряченных тел в воздух поднимался парок, на морозе преобразующийся в белесый шлейф, который сопровождал их еще с четверть мили. От стада оленей этот призрачный след был бы в пять раз длиннее, а запах распространился бы еще дальше. Он повис бы в воздухе низким и густым облаком. В особо морозные дни человек чувствует едкий олений запах за две мили, хотя в обычную погоду с трудом ощущает его за триста-четыреста ярдов. Именно этот запах испарений от множества оленьих тел резко ударил в нос Молниеносному и Светлячку.
Молниеносный мгновенно остановился, носом указывая Светлячку, откуда идет запах. Однако ей он мало что говорил. Она была голодна. Прошло пятнадцать часов с того времени, как она полакомилась зайцем, которого поймал Молниеносный. Но запах, который стоял в воздухе, не будил в ней предвкушения сытной трапезы. Пахло точно так же, как от коровы или от лошади. Эти животные были привычны Светлячку, она не воспринимала их как добычу. Молниеносный же пришел в нетерпеливое возбуждение. Он повернулся и побежал на запад. Если в воздухе и чувствовался слабый ветерок, то дул он оттуда.
Светлячок побежала следом, сразу же поняв, что загадочный запах взбудоражил ее друга. Стадо паслось в двух-трех тысячах ярдов к западу, за длинным пологим холмом посреди голой равнины. Если бы стоял день, над вершиной холма можно было бы разглядеть белесый парок, поднимавшийся от тел животных. Вскоре чуткие уши Молниеносного и Светлячка уловили какой-то звук, хотя до стада оставалось еще с три четверти мили. Оба замерли – было отчетливо слышно, как олени рогами разгребают снег в поисках мерзлого мха, а топот копыт, казалось, раздавался не дальше ружейного выстрела.
Из-за близости стада Молниеносный двигался медленно и крайне осторожно. Только через полчаса он достиг подножия холма. Светлячок шла за ним по пятам. Поднявшись на холм, Молниеносный распластался на его вершине, и Светлячок последовала его примеру.
Внизу паслись пятьдесят-шестьдесят карибу, в основном самки с оленями-сеголетками. Одна из юных олених стояла ровно под тем местом, где залег Молниеносный. Его зоркий глаз тут же оценил расстояние, и в следующее мгновение он уже кинулся к цели. Нападение было таким неожиданным, что Светлячок изумленно замерла. В ярком свете луны и звезд ее взору предстало удивительное зрелище. При ней Молниеносный уже сражался с Вапуском – белым медведем, но то был оборонительный бой. Теперь же он впервые демонстрировал ей свое охотничье мастерство. Он вцепился в глотку зверя, втрое больше его самого, и вместе они повалились на землю.
Кровь застыла в жилах Светлячка, когда она услыхала громоподобный топот сотни копыт, однако олени, казавшиеся сверху огромной темной массой, и не думали нападать – они убегали. Светлячок вскинула голову. Внизу, на взбитом копытами снегу барахтались Молниеносный с молодой оленихой. В жилах Светлячка забурлила кровь, ее неожиданно охватил охотничий азарт. До нее донеслось рычание Молниеносного, она вздернула верхнюю губу, обнажая молочно-белые клыки. Ее глаза засверкали странным огнем, и она ринулась вниз по склону.
Однако помощь Молниеносному уже не требовалась. Молодая олениха была почти мертва. Через несколько мгновений борьба прекратилась, и Молниеносный поднялся на ноги. Светлячок смотрела на него сияющими глазами. Ее переполняла гордость оттого, что ради нее он пошел в бой и победил. Она на мгновение прижалась к нему шелковистой мордой. А затем Молниеносный вспорол брюхо оленихи. Вместе они принялись за пиршество. После Светлячок улеглась рядом с еще теплой тушей и погрузилась в глубокий сон.
Вскоре Молниеносный задремал подле нее. Спустя час он проснулся и подкрепился мясом, которое уже стало мерзлым, как камень. Тихим подвыванием он разбудил Светлячка. Та с трудом поднялась на ноги. Тело ее будто одеревенело. Влажная от теплого дыхания шерсть под челюстью смерзлась в сосульку, которую Светлячок принялась отдирать передними лапами.
Молниеносный побежал впереди. Чутье подсказывало ему, что еще немного, и они бы уснули навсегда – коварные объятия холода еще ощущались во всем теле. Светлячок пыталась бежать быстрее, но чувствовала себя неповоротливой и неуклюжей. Стало еще холоднее – если такое вообще было возможно. Пар от дыхания мгновенно застывал в воздухе. Какое-то время их тела, замерзшие после сна на морозе, не оставляли за собой призрачного белого шлейфа. Но вскоре они разогрелись. Кровь потекла в жилах быстрее. Скованность прошла, и через четверть часа они уже уверенно бежали на юг.
Хотя Светлячок была сытой и отдохнувшей, Молниеносный не ускорял бег. Он не рассуждал, не задавался вопросами бытия, его будто направляла некая рука – сверхъестественное звериное чутье, которое не только безошибочно указывало ему на юг, но и не давало бежать быстрее, как он любил порой делать, а удерживало на ровной рыси. Ведь если бы он задышал открытой пастью или слишком разгорячился, то в конце концов угодил бы в лапы смертельного холода.
Час за часом, с многочисленными остановками они продвигались на юг. Трижды Светлячок без сил падала на снег, но Молниеносный оставался на ногах и каждый раз, дав ей отдохнуть, уговаривал идти дальше. Только через сорок часов после того, как они покинули побережье, мороз начал сдавать свои позиции. За два часа
