Бродяги Севера - Джеймс Оливер Кервуд
Вот настороженный оголодавший песец сверкающими глазками вгляделся в холмистую тундру. Вот бесшумно пролетела невесть откуда взявшаяся сова и тут же исчезла. Пробежал второй песец, третий… Затем из глухого безветрия вынырнул кровожадный и бесстрашный горностай, перед каждым прыжком сжимающийся как пружина. До этого маленького хищного сообщества запах свежего мяса действительно мог дойти очень быстро. Однако новость распространялась все шире и шире. Всякая живность, набредшая на следы овцебыков, инстинктивно приходила в возбуждение от того, что огромные животные вынуждены отступать перед угрозой смерти, а крылатым существам, наблюдающим за их бегством, тот же инстинкт сообщал, что где-то рядом разразилась кровавая бойня.
Все голодные звери Бесплодных Земель избегали волков, потому что волк – это убийца, и в то же время шли по их следам. Ведь все знали, что волк – самый умелый охотник среди них, и надеялись поживиться остатками его трапезы. Подобно лесному воронью, что инстинктивно слетается к болоту, откуда только что раздался выстрел, и песец, и горностай, и сова сразу же понимали, что волк вышел на охоту и в его вое слышится призыв к убийству. Этой ночью подсказками им служили следы дюжины волков и девяти убегавших от них овцебыков, а еще запах свежего мяса и крови, который ветер разносил далеко по округе.
Волки, наевшиеся до отвала впервые за много недель, не разбрелись, а устроили себе лежки недалеко от добычи или на краю тундры. Первую же сову, которая опустилась на обглоданную тушу овцебыка, с яростью разорвали на куски, так что ее клюв даже не успел коснуться мяса, а песцов, которые отваживались подойти слишком близко, встречали угрожающим рычанием и наскоками.
Если кто из волков и вел себя по-другому, так это Мистик. Он тоже был готов сражаться за свою добычу, но над этой готовностью возобладало иное стремление, которое упорно росло в нем с тех пор, как он подружился с Молниеносным. Его тянуло домой. А домом ему служили обширные леса и глубокие болота юга. И он хотел, чтобы Молниеносный пошел с ним. Много раз Мистик пытался увлечь его за собой и сегодня почти преуспел, ведь, перед тем как наткнуться на стадо быков, они как раз направлялись на юг. Теперь же, когда голод был утолен и к Мистику в полной мере вернулись силы, он хотел идти дальше. Он скулил рядом с Молниеносным и несколько раз отбегал к краю долины, ожидая, что друг последует за ним, пока наконец Молниеносный не оставил несущих дозор сородичей и не присоединился к нему.
Теперь вел Мистик. Он бежал быстро, слегка навострив уши, но больше не прислушивался и не принюхивался в поисках добычи. И на дальнем краю тундры, где перед ними вновь разостлалась огромная заполярная пустыня, Молниеносный понял, что́ все это значит. Он остановился и заскулил, обратив морду туда, откуда они пришли, а Мистик вторил ему, глядя на юг. Туда его тянула та же непонятная сила, которая удерживала Молниеносного здесь. Теперь, когда Мистик звал его к лесам и болотам с ловушками, расставленными белыми людьми, Молниеносный вновь услышал зов, который не раз приводил его к хижине на краю ледниковой расселины.
Он последовал за Мистиком, но так неторопливо и нерешительно, что их бег замедлился, и к исходу часа они всего на три мили удалились от равнины, где состоялась расправа над быками. А затем дух, что парит под звездным небом полярной ночи, простер к Молниеносному свою длань, и с другого конца огромной равнины к нему пришел голос – останавливая его, призывая к себе, требуя вернуться.
И Молниеносный, и Мистик слушали этот зов, глядя на север. То был вой стаи – древний охотничий клич, призыв убивать, приглашение длинных белых клыков на пир, где правит смерть.
Слабый этот зов пришел с северо-запада.
Но это выли не те семеро волков, которые остались охранять добычу в холмистой тундре.
Волки в долине услыхали этот призыв до того, как он достиг ушей Молниеносного и Мистика. Он больше не был похож на клич братьев по стае. Угроза смерти от голода, что длился уже много недель, положила конец инстинкту товарищества, который правил жизнью стаи во времена изобилия. Общие интересы уступили место собственным, и, защищая их, волки готовы были драться со всеми непрошеными гостями, тут же причисляя к ним всякого, кто еще совсем недавно был их товарищем.
Нестройной группой они собрались вокруг трех растерзанных бычьих туш. Клыки их сверкали, из глоток вырывалось грозное рычание, в глазах полыхал воинственный огонь, когда в долине показалась чужая стая. Небольшая, она все же была вдвое больше их стаи – преимущество, на которое семь насытившихся волков не обратили должного внимания.
Гвардия Молниеносного не сдвинулась с места. Волки ждали. В сотне ярдов от них чужаки на мгновение замерли, а затем, рассредоточившись, начали медленно приближаться, скуля от голода и лязгая зубами в надежде поживиться. Они рассчитывали на гостеприимство, но, если бы им его не оказали, стали бы драться и убивать.
Семеро волков не выказывали никаких признаков дружелюбия. Они застыли, словно каменные изваяния, несмотря на то что пришлая стая превосходила их числом. Будь врагов не четырнадцать, а пятьдесят, они все равно встали бы на защиту своей добычи. Это молчаливое предупреждение быстро дошло до сознания чужаков под предводительством Уйу-Громкоголосого. Это его вой остановил Молниеносного и Мистика, и именно он сейчас подошел к бычьим тушам ближе остальных тринадцати волков, а затем бросился к одной из них. В следующее мгновение к нему ринулся ближний из семи волков Молниеносного, и едва их тела успели соприкоснуться, как тринадцать пришлых волков устремились вперед, словно тени, увлекаемые штормовым ветром. Волки, оставшиеся от стаи Молниеносного, встретили их клыком к клыку. В пылу кровавой схватки они позабыли о добыче, и над окоченевшими тушами быков развернулась борьба не на жизнь, а на смерть. Уйу, напавшему первым, вспороли яремную вену, и теперь его кровь заливала остекленевшие глаза Япао – поверженного предводителя стада. В первом столкновении разящих клыков кровавый счет открыли семеро более сытых и сильных волков.
Сражаясь один на один, они были для нападавших достойными противниками. Но вскоре стало сказываться численное преимущество пришлых волков.
