Бродяги Севера - Джеймс Оливер Кервуд
Спустя десять минут тень снова надвинулась на утес, а затем – на узкое взморье. Она направлялась в сторону иглу. Молниеносный заметил ее с расстояния в сто ярдов и весь напрягся, точно готовая развернуться пружина. Тень приближалась, постепенно белея в свете звезд, и наконец Молниеносный увидел медленно покачивающуюся голову «господина в белом сюртуке». То был Вапуск, белый медведь. Не дойдя пятидесяти ярдов до иглу, он остановился. Его огромная голова покачивалась из стороны в сторону, подобно маятнику; маленькие глазки сердито сверкали. Охота у него не ладилась, и медведь оголодал. Это был старый, лютый зверь ужасающего вида. Когда он увидел Молниеносного, в его огромной груди раздался рокот, похожий на треск ломающихся вдалеке льдин.
Эти громовые раскаты испугали бы любого волка, однако в душе Молниеносного поднялось новое чувство. Он не стал убегать, а грозно, как тигр, зарычал в ответ. Кто-то посмел вторгнуться на его территорию. Он ожидал чего-то подобного. Значит, Вапуск и был той загадочной опасностью, которую ему предсказало чутье. Дальше этого факта его умозаключения не простирались. Перед ним был Вапуск с его огромной покачивающейся головой, грозным рычанием и злобным взглядом. Молниеносный не знал, специально ли большой белый медведь спустился к морю и каковы были его намерения, достаточно было того, что заклятый враг волков посягнул на его владения – иглу и то, что было в нем.
Молниеносный угрожающе зарычал и, оскалив длинные белые клыки, попятился к закрытому входу в тоннель.
Медведь медленно приближался. Наст хрустел под мощными лапами, длинные смертоносные когти стучали по льду, голова все так же покачивалась из стороны в сторону. Именно эта голова и наводила смертельный ужас на все живое. И, глядя на нее, Молниеносный еще сильнее прижался к тюленьей шкуре. Держащий ее колышек расшатался, и она втянулась внутрь. И в это мгновение из глубины тоннеля еще отчетливее послышался все тот же волнующий звук – там снова заплакал младенец. Плач достиг ушей Вапуска, и на какое-то мгновение огромная голова замерла. Рык, похожий на далекие раскаты грома, перешел в рев – медведь надвигался на Молниеносного, словно ползущая с горы лавина.
Молниеносный почувствовал, что завеса поддается, и как только медведь бросился на него, заскочил в тоннель. Там у него было преимущество. Огромная голова и плечи Вапуска заполнили лаз, не оставляя могучему зверю пространства для маневра. Молниеносный тут же этим воспользовался. Он ринулся на Вапуска. Его клыки вспарывали и резали, словно кинжалы. Он разодрал медведю нос, и стены иглу сотряс яростный медвежий рев. Однако Вапуск по-прежнему не мог сделать ничего, кроме как отдавать морду на растерзание ужасным клыкам. Он не умел орудовать челюстями так, как Молниеносный. Чтобы вести бой, ему нужно было высвободить лапы, но в узком тоннеле сделать это было невозможно. С минуту он выдерживал кровавую атаку Молниеносного. Потом дернулся всем своим огромным телом, и та часть ледяного лаза, которую он заполнил собой, подалась, осыпаясь. Таким образом он сократил коридор, ведущий в иглу, на треть.
Молниеносного чуть не накрыло обрушившимся льдом и снегом. Он отскочил еще дальше, а Вапуск предпринял вторую попытку протиснуться в тоннель. Молниеносный ощущал ту же безумную ярость, что и во время смертельной схватки с Балу за лидерство в стае. Он раздирал медведю нос и морду, почти оторвал обидчику ухо. Потом прокусил потянувшуюся к нему могучую лапу. Рев медведя разнесся на полмили окрест. Он вновь попытался протолкнуться внутрь, и стены тоннеля подались еще на пять футов. Вапуск побеждал, несмотря на то что снег в тоннеле пропитался его кровью. Еще один толчок мощного тела – и медведь прорвется внутрь.
Находясь наполовину в тоннеле, наполовину в иглу, Молниеносный ждал последнего сокрушительного удара. Он чувствовал, что конец близок, так как знал, что в загадочном пространстве, что находится у него за спиной, он не сможет противостоять своему мощному врагу. И все же не помышлял о побеге. Все это время он не просто защищался от Вапуска, а продолжал нападать. И перед натиском беспощадных клыков Вапуск на мгновение замер. Маленькие глазки, хорошо видящие в темноте, подсказывали ему, что он почти у цели. Еще одна попытка – и он полакомится мясом.
В эти решающие минуты происходило кое-что еще. По равнине неслись три фигуры в меховых одеяниях с капюшонами. То были эскимос Непа с женой и сыном. Во время охоты на тюленей они угодили в полынью и еле из нее выбрались, а теперь, возвращаясь домой, услыхали рев Вапуска у своего иглу.
Медведь не услышал людей и не почувствовал их запаха. Он в третий раз попытался расшатать то, что осталось от тоннеля. Животные остро чувствуют приближение смерти, и Молниеносный знал, что ему пришел конец. Каждый нерв и мускул в его мощном теле напряглись перед последним неимоверным усилием. Он с такой яростью бросился в атаку, что Вапуску оставалось лишь прятать голову. Только через полминуты медведь вновь сотряс боками тоннель и полностью открыл себе проход в иглу. Вокруг валились ледяные глыбы, осыпáлся снег, и тут в ночи раздался человеческий крик и мелькнувший в воздухе гарпун вонзился в плечо Вапуску. Люди в меховых капюшонах истошно вопили. Во время последнего медвежьего натиска Молниеносного почти наполовину засыпало снегом. Он выскочил из-под обвала и очутился нос к носу с женщиной, ради ребенка которой он вступил в самый неравный бой в своей жизни и был готов умереть. В руке у женщины было длинное, острое копье, и она с яростным воплем бросилась с ним на Молниеносного. Стальное жало впилось ему в бок. Он рванулся прочь, увлекая за собой копье, которое вскоре отпало, прежде вырвав кусок мяса из его бока.
На том же самом краю котловины, откуда открывался вид на взморье, окровавленный, изможденный Молниеносный ненадолго остановился. Он судорожно хватал воздух, пытаясь отдышаться. В душе его будто раздался странный шепот. Пелена таинственности, окружавшая события этой ночи, спáла, и разгадка стала доступна пониманию Молниеносного. Вооруженный этим новым знанием, он повернул в сторону замерзших равнин. Зов Скагена и восторг от ночной гонки с ветром больше не будоражили кровь Молниеносного, возвращавшегося к своей стае и к растерзанному стаду, ибо ни одна рана
