Инстинкт Убийцы. Книга 1 - Элеонора Бостан
Улыбаясь, она осторожно ступила на первую ступень, как будто боялась, что та сейчас отвалится и потянет ее за собой в темную холодную реку. Конечно же, этого не произошло, поэтому, постояв минуту, Фатима спустилась к самой воде уже гораздо увереннее. Маленькие волны плескались всего в паре сантиметров от носов ее ботинок, это завораживало и нервировало одновременно, ощущение было такое, как будто она вдруг пошла по воде. Никаких перил или других ограничителей не было, только ступени и вода вокруг, это ей очень понравилось. Я как русалочка, вышедшая из воды, подумала она, вспоминая толстую книгу со сказками Андерсена, «Русалочка» была ее любимой историей. Но самое главное достоинство этой книги было даже не в самих сказках, по крайней мере, для Фатимы, самым прекрасным в этом издании были иллюстрации. Яркие и необычные, как будто маленькие фотографии других миров, где дома имели какой-то искаженный силуэт, люди – тонкие конечности и вытянутые лица, звезды и луна – туловища, а ветер – лицо; они завораживали и заставляли верить, что ты смотришь на незнакомый мир через стекло, которое немного искажает.
И именно перед сказкой о русалочке помещалась ее любимая картинка: белые ступени уходят к самой воде, темной и загадочной, как и небо; зеленые ветки неведомых растений спускаются и почти касаются темных волн, а из воды высовывается голова с зеленоватыми длинными волосами, скрывающими тело и сливающимися с водой; бледное лицо, огромные синие глаза и тонкие белоснежные руки, которыми русалочка держится за ступени. Она и сейчас ясно помнила эту картинку, хоть и прошло уже много лет с тех пор, как она видела ее и вообще вспоминала о ней. Просто я слишком много раз любовалась ею, подумала Фатима, вспоминая, как могла часами сидеть и просто смотреть на рисунок в книге, как будто ждала, что сейчас на эти ступени выйдет принц, и русалочка быстро нырнет в воду.
Эти ступени не были из белого мрамора, но ведь и она не была русалкой, она была… была тем, кем была. Вздохнув, Фатима присела на корточки у самой воды и попыталась посмотреть сквозь нее, но дожди сделали воду мутной, поэтому единственное, что она увидела – темную массу, всю в пупырышках от дождя, едва шевелящуюся в своем каменном ложе. Она устроилась поудобнее, зонт положила на плечи и оказалась как будто под грибом, так они в детстве любили играть, воображая, что они маленькие человечки, живущие под навесами грибных шляпок. Затем она сняла перчатки и, протянув руку, дотронулась до воды, та оказалась обжигающе холодной. Однако она не стала прятать руки в тепло, из букета она достала две веточки ландышей и бросила их в воду.
– Это тебе, мама, – прошептала она, глядя, как вода покачивает белоснежные цветы, такие хрупкие посреди темной массы, – твои любимые. Видишь?
Она снова отделила несколько веточек и снова отдала их реке. Ее мать никогда не была в Париже, никогда не выезжала дальше Черноморского побережья, но ведь души не знают границ, они свободны, они повсюду, они всегда рядом с теми, кого любили и кто любил их. Об этом думала Фатима, неспешно бросая веточки в воду, она думала о том, что память – единственное, что имеет значение, а вовсе не место и не время.
– Я знаю, ты видишь меня, – прошептала она, слезы вновь покатились по щекам, превращая мир в размытую картину, – я тебя помню. И я тебя очень люблю.
Она бросила последнюю веточку и теперь смотрела как осенняя река плавно и медленно относит россыпь весенних цветов, было в этом что-то нереальное и красивое. А еще была грусть. Она постояла, пока течение не унесло цветы за пределы видимости, а потом решительно вытерла слезы.
– Я скучаю. – Прошептала она. – И люблю.
А потом она надела перчатки, повернулась спиной к воде и стала подниматься. Вернувшись на набережную, она свернула на первую же улицу, так и не глянув больше на реку и на цветы, разбросанные по ее темному зеркалу, как маленькие искорки жизни.
К тому времени, как она добралась до маленького уютного кафе, ее мысли от темного прошлого переместились уже к более приятному настоящему – она думала о Яне. Заново пережив трагедию юности, она с радостью погрузилась в воспоминания о встрече в гостинице «Славянская». А еще с большей радостью она вспоминала его глаза, такие глубокие и такие загадочные, как воды океана; его волосы, шелковые и черные, как ночь… и его поцелуй на балконе, где были только они двое, ветер и луна.
В этот раз она даже не стала одергивать себя или отрицать то, что по-прежнему помнит этого загадочного молодого человека и по-прежнему хочет когда-нибудь снова увидеть его, пусть даже издалека. Сейчас это было лучше, чем воспоминания о тех жутких годах, когда она только рождалась на свет в качестве киллера.
Может, он теперь тоже станет частью моего архива, подумала Фатима, обхватив горячую чашку с шоколадом, а раз так, значит, один день в году я могу не прятать его и не отрицать, чтобы наутро закрыть в темный ящик памяти и задвинуть его в самые дальние уголки сознания. Похоже на мысли наркомана, тут же шепнул голосок в голове, давненько она его не слышала, а любовь это тоже наркотик, один из множества наркотиков этого мира, которые не запрещает закон.
Я так устала, внезапно поняла она, так запуталась в себе и устала бороться с собой же. С некоторых пор она сама пугала себя, а именно: с той самой встречи. Я выхожу из-под собственного контроля, думала она, глядя невидящим взглядом на мокрую улицу за окном, я начинаю сходить с ума, как и положено в нашем деле. Она любила иногда посмотреть, что говорит общество про таких, как она: «снайперы», «саперы», «натуралисты» – все эти разновидности наемных убийц, как правило, кончали одним – слетали с катушек и были убиты коллегами либо органами. Они все психи, так говорили в этих криминальных передачах, что-то вроде бешенных животных, которые кусают всех подряд, пока не подыхают или не пока люди не пристрелят их. Представление людей было слишком плоским, во-первых, разновидностей профессионалов в этой сфере было намного больше, чем сообщалось по телевизору, и каждый имел свой почерк, свои методы и свой уровень. Ну а во-вторых, среди них были и психи, но они, и правда, долго не жили, а вот те, кто становились
