Инстинкт Убийцы. Книга 1 - Элеонора Бостан
– И у меня свои причины. – Беззвучно прошептала Фатима, глядя на пустую улицу поверх чашки. – Очень веские причины.
И эти причины действительно должны были быть весьма серьезными – ведь уже 9 лет она празднует день рождения совсем одна. Да и живет она одна и умрет, скорее всего, тоже одна.
Обычно эти мысли не вызывали грусти, она сама выбрала свой путь – насколько человек вообще сам может что-то выбрать – она привыкла к своей жизни и не хотела ее менять, но сейчас вдруг острое и холодное одиночество пронзило ей сердце. Так пусто и холодно ей было только после смерти матери, но с годами это чувство притупилось, а вот теперь оно с новой силой принялось разъедать ей душу. И каким-то образом она понимала, что это одиночество другого характера, что пройдет оно не скоро.
А может, не пройдет никогда, как одиночество ее матери.
Какая ирония, оно досталось мне по наследству, подумала Фатима. После смерти мамы ей было грустно, она чувствовала себя покинутой, она хотела бы быть с ней, хотела бы, чтобы она жила, но понимала, что этого никогда уже не будет, может быть, поэтому с годами одиночество угасло, а вот теперь она снова хотела быть не одна. Она хотела быть с другим человеком, живым и здоровым, коротающим эту осень в каком-нибудь уголке мира, и это было вполне возможно и невозможно одновременно. И это противоречие и тоска разрывали ее одинокое сердце на части.
Просто одиночество сильнее не тогда, когда никого нет, а тогда, когда мы не с теми, с кем хотели бы быть, вот что вдруг поняла Фатима. За годы жизни самой по себе она ни разу не испытывала таких чувств, потому что у нее никого не было, она и не хотела ни с кем быть, а вот теперь вдруг все изменилось, и как она справится с этим, как будет дальше жить, потеряв свое добровольное одиночество? Она не знала.
Подошла официантка, спросила по-английски, желает ли она заказать что-то еще, и тем самым вырвала ее из паутины мыслей, в которой Фатима запутывалась все сильнее и сильнее.
– Chocolate pie, please, – с улыбкой ответила она, и официантка, кивнув, удалилась.
В голове прояснилось, и она подумала, что, должно быть, и правда сумасшедшая – чем больше она погружается в собственные мысли, тем больше вязнет в них. Что делать, она и так знала. Она будет жить, как жила, и задвинет мысли о Яне куда подальше, потому что у нее нет права на слабость, нет права на влюбленность, а тем более на любовь. Особенно, если она безответна, снова шепнул голосок в голове.
– А, к черту! – прошипела Фатима.
Раз в году, именно в этот день она всегда задавала себе один вопрос, и лишь раз в году на него отвечала. Чего я хочу от жизни, спросила она себя, когда официантка поставила перед ней тарелочку с аппетитным кусочком шоколадного торта. Уже 8 лет она давала четкий ответ: она хотела быть лучшей, хотела работать хорошо и удачно, хотела новых впечатлений и свободы. А что она ответит в этом году?
– Я хочу шоколадный торт, – попыталась пошутить она, но было не смешно.
Кусок пирога, наколотый на вилку, так и повис в воздухе, впервые в жизни она не знала ответа.
Ей исполнилось 26.
3
– Дамы и господа! Леди и джентльмены! Момент, которого мы все ждали, уже почти настал! – радостно вещал голос популярного ведущего, уже изрядно приложившегося к дорогому шампанскому. – Всего полчаса, каких-то полчаса осталось до наступления Нового Года! А теперь надевайте свои оливковые венки, поднимайте бокалы и пейте, друзья, пейте последние бокалы уходящего года! Ура!
Толпа радостно загудела в ответ, почти все уже были в стельку пьяны и почти все были из России. Дамы в шикарных платьях по команде послушно натянули зеленые венки из веток оливы на свои пышные прически, мужчины же предпочли просто приколоть к смокингу небольшие веточки, исключение составляли разве что самые пьяные, они надели венки прямо на свои лысины и взлохмаченные прически. Оркестр в большом зале гостиницы играл что-то громкое и веселое, на сцену и то и дело поднимались российские звезды и нетрезвыми голосами пели свои хиты, а толпа богатых туристов, решивших встретить новый год на Крите, буйно отплясывала под все, что лилось со сцены. Исключение составляли несколько мужчин, по виду солидные бизнесмены и пара женщин, видимо, тоже больше привыкших работать, они стояли парами или небольшим группками и не спеша пили шампанское, беседуя о чем-то и периодически бросая презрительные взгляды на пьяную толпу. В воздухе летали конфетти, блестящие ленты «дождя» и ароматы дорогих духов, запах спиртного пока не ощущался так остро, как будет уже через два часа, когда помещение, не смотря на панорамные окна, полностью раскрытые, будет вонять, как обычный кабак. От накрытых столов тянуло жареным мясом и фруктами, сквозь толпу сновали официанты, дико поглядывая на разгулявшихся туристов. Ковры предусмотрительно свернули, и теперь высоченные шпильки дам безжалостно царапали паркет, впрочем, это не единственное, что ему приходилось терпеть этой ночью – на него лилось спиртное, падали кусочки еды, а иногда и сами люди. Некоторые выходили на веранду, а оттуда спускались прямо к воде; к двум часам ночи почти все мужчины искупают свои смокинги, взятые напрокат, в теплых водах Средиземного моря, а пока что они только мочили руки и выливали в море шампанское – угощали русалок в честь праздника.
Возле бара в большом зале сидела молодая женщина в ослепительном белом платье, так красиво оттеняющим ее черные волосы и глаза, на ней были бриллианты, сверкающие в ярком свете как звезды, вызывающе высокие каблуки и белоснежная меховая накидка на плечах. Она выглядела шикарно и недоступно, именно это как магнитом тянуло к ней мужчин, как туристов, так и местных. По ее внешности нельзя было сказать, кто она и откуда, поэтому почти все, подходя к ней, пытались заговорить по-английски, а местные повторяли что-то вроде «му аресис». Она не понимала, поэтому решила спросить администратора этой гостинцы, что постоянно говорят ей мужчины на улицах – за последние три дня она слышала непонятную фразу тысячу раз, наверное.
– О! – воскликнул толстенький коротышка-администратор, он говорил по-русски, но с таким диким акцентом, что понять его было очень и очень сложно. – Мадам говорить: вы мне нравитесь! Мужчинам нравиться мадам! Очень много нравиться!
Так вот оно что, поняла Фатима, оказывается, я им
