Парус манит ветер - Олег Михайлович Солдатов
– Ой, я так устала, – пожаловалась Томочка. – Сегодня три пары в академии и на работе жуть. У меня просто нет сил. Когда же это закончится? И зачем я только пошла учиться? Налейте-ка мне еще портвейну…
В эту ночь старик спал, как младенец. Что ему снилось? Неизвестно.
На следующей неделе, когда старик и юноша сидели в студии и по обыкновению пили зеленый чай, старик, помолчав немного и пожевав губами, словно прикидывая что-то в уме, наклонился к юноше и, озираясь, сказал полушепотом:
– Завтра мы идем к Варваре.
Это ровным счетом ничего не означало для юноши, поэтому он никак не отреагировал на это судьбоносное заявление.
– Мы идем к Варваре! – повторил старик, вскидывая брови.
– Ну, хорошо, хорошо. Пойдемте, – улыбнулся юноша, выражая готовность идти куда угодно немедленно.
– Нет. Ты не понимаешь! – воскликнул старик. – Знаешь ли ты, кто такая Варвара?!.. Варвара – это ураган, тайфун, стихийное бедствие! Это Торнадо и Везувий вместе взятые! Это катастрофа века! Она способна погубить все живое в пределах досягаемости! Пылающий огонь вырывается из ее уст, испепеляя любого, кто попадается ей на глаза, а зубы впиваются в тело несчастного задолго до соприкосновения с ним. Невидимые лучи просвечивают его душу, не оставляя ничего тайного! – Седые кудряшки взвивались на голове старика. – Ну?! Что ты теперь на это скажешь?
Юноша никогда ранее не слышал о таких смертельно опасных существах.
– Боже мой! – испугался он. – Зачем же мы к нему, то есть к ней идем?
– Зачем?! – исступленно переспросил старик. Взор его вдруг сделался печален, и он ответил совсем тихо: – Она наш директор…
– А зачем нам директор?
– Черт его знает, – пожал плечами старик. – А впрочем, она нам зарплату будет платить… Небольшую, правда, но в наше время и это пригодится. Я вот и подумал: чего деньгам-то пропадать? Будешь гардеробщиком?
– Буду. А это сколько?
– Ну, рублей двести иль сто пятьдесят, я не помню. Это мы уточним. Ты сейчас где работаешь?
– Я? Сейчас? Нигде…
– Ну, вот! Какая тебе разница, где нигде не работать? Будешь числиться гардеробщиком. Согласен?
– Пожалуй.
– А не захочешь, иль найдешь там чего, в смысле работы, уволишься, и все. Какие проблемы? – Старик был доволен. – Завтра она ждет нас у себя. Возьми паспорт, диплом, ну там все, что надо для оформления.
Завтра наступило незамедлительно.
Проникнув в старинный трехэтажный особняк на Пречистенке, они первым делом встретили при входе милиционера.
– Вы к кому, граждане? – приветливо поинтересовался он.
– Мы к Варваре Семеновне, – улыбнулся старик.
Милиционер кивнул:
– Проходите.
Они поднялись по роскошной мраморной лестнице, рассматривая свои отражения в огромном зеркале, на месте которого в царское еще время помещался портрет государя императора. Затем прошли по длинному, устланному красной ковровой дорожкой коридору в другое крыло дворца, вверх, теперь уже по узкой кривой лестнице еще на один этаж, где оказался столь же шикарный коридор, пересекли все здание вновь и оказались перед высокой старинной дверью с номером шестнадцать на пластмассовой табличке.
– Пришли, – сказал старик, снимая шляпу и утирая платком влажный лоснящийся лоб, – заходи.
Дверь распахнулась, и юноша шагнул внутрь. Первое, что он увидел через еще одну раскрытую дверь в глубине кабинета, была худая светловолосая женщина, вопросительно поднявшая на него колючие выцветшие глазки.
– Вы к кому? – спросила она низким надтреснутым голосом.
– Здравствуйте, Варенька! – взмахнув над головой шляпой, из-за спины юноши закричал старик. – Это мы. Как приказывали!
– Тише, вы, не шумите, – нахмурилась женщина, – идите сюда.
– Варенька, боже мой, позвольте ручку поцеловать, – старик припал к протянутой руке и, поцеловав ее, расплылся в блаженной улыбке. – Вы просто прелесть.
Это была вольность, но все сошло гладко; старик был актером старой школы и знал, что такое вежливость и этикет. Варварин взгляд потеплел, на ее лице проступила улыбка, и она засмеялась, гыкая и по-бульдожьи выпячивая нижнюю челюсть.
– Ангел мой, наконец-то. Привели мальчика? – спросила она, поглядывая на юношу. – Хорошенький… ангелочек прямо…
– Очень хороший, – подтвердил старик, – да еще и страсть какой талантливый! Таких сейчас не сыщешь. Всем только деньги подавай!
– Сколько лет мальчику-то? Давай-ка сюда документы и пиши заявление, – велела она юноше, пододвигая листок бумаги и ручку.
После того как заявление было написано, а документы самым тщательнейшим образом изучены и проверены, Варвара вздохнула.
– Ну, что, ангелы мои? Как будем жить дальше?
– Как прикажете, Варенька, – широко улыбаясь, отрапортовал старик.
– Нет. Я серьезно вас спрашиваю, а вам бы все шуточки шутить. Все витаете где-то… Пишите мне план мероприятий на следующий год.
– Позвольте листик, – старик вынул из внутреннего кармана ручку.
– Нищета, – насмешливо проговорила Варвара и выудила из пачки пару листов великолепной бумаги. – Нате.
Старик углубился в работу.
Варвара Семеновна была человеком нервным и впечатлительным, но весьма и весьма осторожным. Как представитель старой бюрократии, она унаследовала все ее черты, а в духе нового времени приобрела тягу к переменам. Она мечтала разбогатеть и обеспечить безоблачную жизнь себе и троим уже ставшим взрослыми отпрыскам, кои после коварного бегства неблагодарных супругов пребывали целиком на ее попечении.
– Представляете? Не знаю, что мне делать, – вдруг шепотом заявила Варвара, поглядывая в коридор. – Дверь прикрой, – кивнула она юноше. – Пустила на свою голову. А у меня чутье. Вы понимаете? Я всем телом недоброе чую.
– Что случилось, Варенька? – старик наклонился к ней и тоже заговорил шепотом.
– Пришли ко мне и говорят: «Мы “Дети Софии”. Нам бы помещение, где можно с детишками позаниматься». Понимаете, да? С детишками! Ну, думаю, пущай, ха-ха, пущай занимаются. Пустила… Смотрю. А к ним какие-то американцы ходють, машины с продуктами возють, с игрушками и прочее. Боже мой, думаю, где берут? Кто такие?! Это ж подсудное дело! А я знаю: у них своих-то детей нет. Они ездят по детским домам и выпрашивают им детишек дать на вечер. Показывают их американцам, а те им денег дают и все такое… Ну, думаю: попала! Их посадят и меня вместе с ними. Чего теперя делать, не знаю.
– Да-а… – протянул старик. – Тут надо очень осторожно.
– Видал, как прокололась? Ну, ничего, я ремонт там начну и их вышибу. А то представляете: они сами уж ремонт там затеяли. Я полагаю так, что они хотят там подмазать, подкрасить, а потом скажут: «Как же, ремонт! Мы сделали! Теперь наше помещение!» Ох, зря пустила.
– Вот же как добрые дела бывает опасно делать, – посетовал старик.
– Да, – согласилась Варвара. – Поверила. Пустила по доброте, а теперь не выкуришь. Начнут писать, еще американцам нажалуются. Такое будет!
– А что вы волнуетесь, Варенька? Скажете: у меня ремонт. Не будут же они там вместе с рабочими,
