Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар
На поиски ушло два нелегких дня блужданий среди гигантских деревьев Гвианы, где они растут не рощами, а разбросаны там и сям среди бескрайних просторов.
Подходящее наконец обнаружилось, и Казимир, как главный инженер-кораблестроитель, объявил, что оно «бон-бон». Товарищи сразу же приступили к делу. Но увы, работы продвигались крайне медленно. У старого отшельника был лишь небольшой топорик, острие которого отскакивало от твердой древесины бамбы, оставляя на ней лишь неглубокие зарубки.
К счастью, Казимир до тонкостей изучил все приемы лесных жителей. Когда железа было недостаточно, они прибегали к помощи огня. У подножия дерева развели костер, который двое суток медленно горел, обугливая ствол до тех пор, пока тот не рухнул среди ночи с оглушительным треском.
Разбуженный этим звуком, Казимир мгновенно проснулся и вылез из гамака с криком:
— Вы слышать, компе?.. Бум… Оно упасть, треск на весь лес!
Робен, вне себя от радости, не сразу смог снова заснуть.
— Это хорошо, вот начало нашего пути к свободе. У нас, правда, нет инструментов, чтобы выдолбить лодку, но…
— О, ну и что, — перебил его старый негр. — У лесных негров бош и бони тоже нет железо, они делай лодки с помощью огонь.
— Да, знаю. Они выжигают огнем внутреннюю часть дерева, а затем выравнивают ее мачете или даже заостренными камнями, но я придумал кое-что получше.
— Что, что вы придумай, компе?
— У тебя есть мотыга, и преотличная, не так ли? Так вот, я заточу ее как следует, сделаю крепкую рукоятку, и у нас будет прекрасное тесло{100}. Вот увидишь, Казимир, с таким инструментом я смогу сделать пирогу такой же гладкой и цельной внутри и снаружи, как лист барлуру{101}.
— Хорошо, компе, хорошо! — радостно воскликнул негр.
Сказано — сделано, и компаньоны, приспособив мотыгу к ее новому предназначению, отправились прямиком к месту постройки лодки.
Каждый нес с собой немного еды, чтобы было чем подкрепиться в течение дня, по пути они весело беседовали.
— Ну вот, Казимир, — говорил Робен, ставший куда более общительным с тех пор, как его жизнь обрела цель, которой он мог достичь в скором времени, — думаю, что через месяц мы сможем отправиться в путь. Скоро мы будем далеко отсюда. В свободной стране. Я больше не буду диким животным, которое преследуют, каторжником, которого травят собаками… Я перестану быть добычей для индейцев и стражников… Я больше не буду белым тигром!
— Оно так, хорошо, — негромко повторял прокаженный, разделяя радость своего друга.
— А еще, представь себе, я смогу увидеть мою жену, моих милых малюток. В одно мгновение забыть обо всех прошлых пытках… Стереть одним поцелуем воспоминания о каторге… Сжимать их в объятиях, видеть и слышать их! Эта надежда придает мне силу великана. Мне кажется, что я мог бы разнести весь лес в щепки. Сейчас ты увидишь, как я возьмусь за лодку… нашу прекрасную лодочку, в ней вся моя надежда. Точно! Мы так и назовем ее — «Надежда»!
В этот момент они оказались на прогалине, которая появилась в результате падения бамбы, увлекшей за собой несколько соседних деревьев. Солнечный свет так и хлынул через брешь, открывшуюся в зеленом своде. Обломленный ствол все еще дымился.
— Вперед, за работу, мой…
Робен не смог закончить фразу. Он замер, потрясенный, при виде мужчины, вооруженного мачете и одетого в мрачную каторжную робу. Незнакомец резко выпрямился и произнес запросто:
— Гляди-ка, это вы, Робен? Черта с два я ожидал встретить вас здесь…
Робен, ошеломленный столь неожиданной встречей, ничего не ответил. Один только вид бывшего товарища по несчастью вызвал в его памяти целую вереницу самых тяжелых воспоминаний.
Он снова увидел во всей красе тюрьму и все ее мерзости!.. Трибунал и двойные кандалы… Водворение на каторгу. Ему даже в голову не пришло, что этот человек тоже может быть беглецом.
И вполне возможно, что он здесь не один. Вероятно, поблизости, под пологом леса, прячется целая шайка негодяев, за которыми следят надсмотрщики.
И что теперь? Выходит, он понапрасну вынес такие страдания? Значит, надо попрощаться с замаячившей было свободой? Инженером овладело странное лихорадочное состояние. В его голове мелькнула мысль об убийстве. В конце концов, что ему жизнь этого бандита, чье появление грозило ему страшной опасностью.
Но Робен тотчас же устыдился этого бессознательного порыва и снова овладел собой.
Вновь прибывший, казалось, не заметил его смущения, как и не удивился его молчанию. Он просто продолжил:
— О да, я понимаю, вы не из болтунов. Какая разница, я все равно очень рад вас видеть.
— Это вы, Гонде? — наконец с усилием произнес Робен.
— Он самый, Гонде, из плоти и крови… хотя вернее было бы сказать — из костей. Видите ли, тюремный паек не стал сытнее после вашего побега, и будь я проклят, если кто-то смог растолстеть при такой жаре и с адской работой, которую нам приходится выполнять!
— Но что вы здесь делаете?
— Кому другому я бы ответил, что любопытство убило кошку и что нечего лезть не в свое дело. Но вы, конечно, особый случай, вы имеете право знать. Я всего-навсего лесной разведчик.
— Лесной разведчик?
— Да, я ищу деревья. Вы же знаете, что на каждой лесной разработке начальство выделяет человека, который хорошо знает лес и породы деревьев. Он идет по лесу наудачу, находит самые ценные стволы, помечает их, а после, через некоторое время, государственные «сидельцы» валят их во благо своего хозяина.
— Да, понятно.
— К тому же до того, как угодить на казенные харчи, я был краснодеревщиком, отсюда и прозвище Маленький Столяр, которое прилипло ко мне с самого первого дня каторги. Меня назначили на разведку со щедрой оплатой — сорок сантимов{102} в день. Вот я и свалился на вас, как коршун на цыпленка. Хотя вы ничуть не похожи на цыпленка, у вас такой гордый вид, сразу видно человека, который живет собственным умом.
— А остальные, где они?
— О, они больше чем в трех днях пути отсюда. Сейчас вам нечего бояться.
— Значит, вы не сбежали?
— Я не так глуп. Мне осталось всего полгода, а потом обязательное поселение{103}. Через шесть месяцев я буду относительно свободен, если не считать принудительного проживания в Сен-Лоране, и смогу получить концессию{104}.
— То есть вы не беглый?
— Да нет же, вам говорят. Можно подумать, вам это не по душе. Конечно, вы бы больше доверяли мне, если бы я не
