Хайнц Конзалик - 999-й штрафбат. Смертники восточного фронта
— Вот что мне было сказано, — заявил Хазенклевер. — Если Иваны нанесут удар ночью, то мы, насколько то возможно, получим необходимую поддержку со стороны артиллерии. Однако боеприпасы нам выделят только в случае острой необходимости.
Гипфель хитро усмехнулся.
— Тогда скажите им, что русские уже идут. Что около десятка русских танков уже на подступах к мосту.
Хазенклевер недоуменно посмотрел на него, а затем сказал:
— Нет–нет, такое делать нельзя.
Гипфель пожал плечами, устало и безразлично, и, как Шрадер, пошел собирать свой взвод. В воздух уже взлетали первые сигнальные ракеты, и их белые вспышки пронзали собой амбразуры. Спустя полчаса русские обрушили на «Гамбург» и прилегающую к мосту местность шквал артиллерийского огня. Обстрел продолжался около получаса. К этому моменту солдаты Шрадера и Гипфеля уже заняли свои позиции. Среди тех, кого они сменили, вскоре были убитые и раненые: возвращаясь в «Гамбург», многие попали под вражеский огонь. Рев танковых моторов еще слышался какое–то время, но затем стих. Остаток ночи прошел в тишине.
Глава 23
От фон Засса, коменданта крепости / 12–12–42.
В 8.00 парламентер от вражеской стороны прибыл в казарменный корпус. Условия капитуляции отвергнуты в 13.15. Артобстрел возобновлен в 14.00, с удвоенной силой. В 16.00 вражеские бомбардировщики нанесли удар с воздуха.
Новая линия обороны на западном берегу сдерживает натиск врага. Укрепленная точка «Школа» объята пламенем, гарнизон вынужден ее оставить. Линия обороны в других местах, особенно по южному периметру, пока удерживает позиции. Потери с момента возобновления действий со стороны врага 10 декабря — 700 человек убитыми, ранеными, пропавшими без вести.
От фон Засса, коменданта крепости / 16–12–42.
«Бремен» пал. «Гамбург» пал. Сохраняем позиции вокруг Войлочной фабрики.
От фон Засса, коменданта крепости / 24–12–42.
Считаю своим долгом довести до вашего сведения ничем не приукрашенную картину сложившейся ситуации. Штурмовые силы русских в количестве 100–150 человек при массированной поддержке бронетехники, а также артиллерийских и зенитных орудий на протяжении нескольких дней атакуют наши укрепленные точки. Их танки находятся вне пределов досягаемости наших противотанковых орудий. Наши укрепленные точки планомерно уничтожаются одна за другой. Наши потери неописуемо велики, что ставит под сомнение возможность дальнейшего сопротивления. Только сегодня из 74 человек, что обороняли участок северной линии обороны, было выведено из строя 40 человек. Нехватка боеприпасов для всех видов вооружения — гаубиц, зенитных и противотанковых орудий, минометов и тяжелых пулеметов — лишает нас возможности продолжать бой. Необходимо предпринять все усилия для прибытия планеров с боеприпасами и оружием. Новогодняя площадь очищена для посадок в ночное время. То, что делают наши бойцы, можно назвать сверхчеловеческими усилиями.
От фон Засса, коменданта крепости / 26–12–42.
Русские атакуют с исключительной яростью. Врагу удалось вновь захватить передовой укрепленный пункт «Байрейт», после того как оборонявшие его солдаты погибли, вплоть до последнего бойца. Кроме того, при поддержке бронетехники враг сумел осуществить прорыв через основной периметр в районе укрепленных пунктов «Вюрцбург» и «Инсбрук». Гарнизонам укрепленных пунктов удалось подбить четыре танка, однако они были уничтожены огнем других вражеских бронемашин, сумевших прорваться с флангов. Оба укрепленных пункта нами потеряны. «Инсбрук» возвращен во время контратаки; к «Вюрцбургу» невозможно подойти на близкое расстояние, поскольку он взят в кольцо вражескими танками. Запасы мин Теллера и другого оружия ближнего боя практически исчерпаны. Задействованными остаются несколько противотанковых пушек, поэтому в целом наши бойцы бессильны дать отпор бесчисленной бронетехнике русских. Для восстановления основной линии обороны нет ни человеческих, ни материальных резервов.
Ситуация критическая. На данный момент наши потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести составляют две тысячи человек. Ситуация понятна каждому бойцу, и они сражаются на грани человеческих возможностей, оказывая сопротивление вражеской бронетехнике практически безоружными. Я ничего не преувеличу, если скажу, что ситуация достигла финальной фазы. Каждый из нас выполнит свой долг.
27 декабря.
Ново–Сокольники.
Несколько центров бурной деятельности — здание штаба, полевой госпиталь и полоса для сбрасывания боеприпасов — чем–то напоминали арктическую станцию, зимовку полярников. По безжизненной пустоте ветер гнал колючий, мелкий снег. Железнодорожное полотно было скрыто снежными наносами. Людей катастрофически не хватало. Даже мирного населения, которых бы можно было привлечь к расчистке рельсов, не было. Бронепоезд пришлось отвести в более густонаселенный район.
Вокруг этих нескольких точек, где кипела бурная деятельность, простирались руины разрушенного поселка. Куски дерева, и больше ничего. За несколько лет до описываемых событий американский писатель Говард Лавкрафт завершил работу над одним из самых знаменитых произведений из жанра ужасов, в котором команда исследователей в Арктике обнаружила рядом с горой Безумия остатки некой отвратительной цивилизации.
Этот яркий осколок неба, этот ослепительный солнечный свет с наступлением холодов был виден всего один день. А затем снова пришли метели. Температура оставалась ниже нуля. Причем снег не падал, а мелкой крупой летел параллельно земле на многие мили вокруг. Морозы не отступали. Здешние метели представляли собой любопытное явление — казалось, ветер гонит в лицо не снег, а сухой песок.
Внутри здания штаба царило ощущение полной отрезанности от мира, ощущение замкнутого тесного пространства. Оно наверняка знакомо полярникам во время зимовки на арктической станции, когда дни утомительно тянутся один за другим, неотличимые друг от друга, и выйти наружу можно лишь на пару минут.
Радиосвязь барахлила.
Шерер просматривал донесения последних десяти дней. Лампа то и дело мигала. Внутри было тепло и тихо. Впрочем, если хорошенько прислушаться, было слышно, как снаружи завывает ветер.
Отчаяние уже давно оставило генерала, поскольку стало частью привычного положения вещей, ибо прийти на помощь фон Зассу он не мог. Ветер завывал, словно сборище ведьм, и Шерер вместе с офицерами, казалось, лишился воли, покорно склонил голову перед стихией, как то было свойственно древним народам. Они пытались чем–то занять себя, порой изображали бурную деятельность — слушали радиосводки, отдавали распоряжения. Сказать по правде, Шерера больше заботило то, что он еще был в состоянии сделать, и поэтому мысли его постоянно крутились вокруг двух полков у Чернозема. Поскольку бронепоезда в его распоряжении больше не было, попасть туда он никак не мог, разве что предприняв утомительную поездку на бронемашине, что, впрочем, он делал почти через день.
