Пропавшие. Тайна школьного фотоальбома - Сергей Александрович Милушкин
— Да уж…
— Я бы тебя не узнал, но думаю, дай посмотрю, что я там распечатал: глядь, а это ж наш класс — одиннадцатый «В» седьмой школы.
— Бэ, — поправил я его.
— Конечно вэ, — сказал он, продолжая улыбаться. — Кстати… куда ты запропастился после школы? Мы пытались тебя найти, но ты как сквозь землю провалился. Ни разу на встречу выпускников не пришел… — Его рот изобразил театральное недовольство, и я подумал, что еще минута такого общества и мне придется применить кое-какие приемы бразильского джиу-джитсу, чтобы заставить фотографа замолчать. — Ну ладно… вижу ты не в настроении… может по пивку? За встречу?
Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг сказал:
— А давай!
— Во! Вот это дело! Здесь за углом неплохая забегаловка с крафтовым пивом и все такое. Да ты знаешь, наверное, «Бирбокс», там Светка Алексеенко работает, — фотограф сально подмигнул мне. — Помнишь Светку? Ты с ней гулял какое-то время и…
— Помню.
— О! — сказал он. — Тогда идем, а то сейчас ливанет!
Я теперь получше разглядел его — он был толстым, килограммов на сто двадцать, но при этом довольно энергичным, хотя и изрядно помятым, как бы побитым жизнью. Типичный фотограф, короче.
Кеша юркнул куда-то за угол, и я пошел за ним. Он постоянно оборачивался, не забывая постоянно улыбаться. При этом слова из его текли не переставая. Однако я подумал, что стоит немного потерпеть — возможно мне удастся пролить свет на то, что здесь происходит. И почему я…
— Кстати… — Кент в очередной раз обернулся, чтобы удостовериться, что я никуда не делся. — …нафига тебе понадобилась эта фотка? Ну… с выпускного?
Первая крупная капля дождя упала мне на лоб и тут же небо прорезала яркая вспышка, такая мощная, что я зажмурился. Мне много раз в джунглях приходилось наблюдать такие молнии, особенно в сезон дождей, но я так и не смог привыкнуть к ним.
— Я… просто я поте…
Грянул гром и заглушил мои слова.
— Батя у меня молоток, согласен? — мой новый старый приятель схватил меня за руку и потянул куда-то вниз по крутой лестнице — в этот момент разразился ливень и капли пулеметной очередью застучали по жестяному навесу.
— Ка-айф… — толстяк посмотрел вверх и вдохнул искрящийся озоном воздух.
— Да… — неожиданно согласился я.
Он отворил красную дверь с ржавой подковой, и мы вошли в темное прокуренное помещение с низким потолком. Из колонок доносился ритмичный блюз, за барной стойкой стоял высокий лысый бармен с полотенцем на плече. При нашем появлении он кивнул толстяку.
— Саня, нам два пива крепких, две водки и закуски какой-нибудь.
Бармен двинул плечом — тем, что с полотенцем.
— Светка сегодня на смене?
— Ага.
Кент обернулся и снова подмигнул мне.
— Повезло.
Мы прошли в дальний угол и уселись на довольно удобные диванчики, разделенные прямоугольным столиком.
— Ну что, был здесь? — фотограф пытливо посмотрел на меня, взял меню, подвинул к себе пепельницу, потом снова вернул ее к центру стола.
— Нет.
— Странно, — сказал он.
Я тоже думал, что это странно. Потому что, насколько я помнил, в этом подвальчике (по крайней мере, когда я данным-давно проходил мимо) располагался не то ремонт обуви, не то пункт охраны общественного порядка, а потом и вовсе там открылся зоомагазин.
— Ну… рассказывай… — толстяк закурил сигарету и уставился на меня. Впрочем, он тут же расплылся в улыбке и поднял свое круглое лицо кверху.
Я повернул голову и замер.
Девушка, которая остановилась возле нашего стола с подносом в руках… сигарета выпала из моей руки и закатилась под стол.
Она не видела моего лица, улыбаясь лишь толстяку. Но когда я повернулся, поднос дрогнул в ее руках, высокие запотевшие бокалы пива звякнули друг о друга. Она застыла, глядя на меня и мне показалось, что время остановилось. В эту секунду я не то, чтобы вспомнил, скорее пережил заново все, что было и чего не было, что случилось и все, что я себе нафантазировал.
— Ты? — только и сказала она. Потом быстро поставила поднос на стол и ушла так быстро, что меня захлестнуло шлейфом ее тонких духов.
Я перевел взгляд на Кешу. Или как там его.
Он таращился на меня и казалось, его глаза сейчас вот-вот выпадут из глазниц.
— Это… что такое было? — наконец произнес он.
Я взял бокал. Моя рука довольно заметно дрожала. Сделал большой глоток, потом взял стопку водки и опрокинул ее в рот. Выдохнул.
— Во дела… — Кеша потянулся к стопке. — Ты бы… сказал, что ли… предупредил как-нибудь… что происходит, Тоха?
Мне нужно было что-то сказать, сделать, ответить, может быть, даже броситься за ней, но мысли словно испуганные лошадки притихли и не отсвечивали.
Я чувствовал себя словно прибитым к этому проклятому дивану — не в силах пошевелиться и сказать хоть слово.
Толстяк молчал. Я тоже молчал.
Мы встречались. Это была правда.
Я поднялся и быстрым шагом пошел к закрытому бамбуковыми шторками дверному проему, в котором исчезла Света.
Нырнул внутрь, прошел мимо кухни. Возле плиты колдовал мужик в белом поварском фартуке и колпаке. Он даже не взглянул на меня, напевая что-то под нос. В его правой руке блеснул длинный широкий нож, на лезвии которого отпечатались капельки свежей крови.
Я прошел дальше и попал некое подобие подсобки — в полумраке на стеллажах с пола до потолка лежали коробки, стояли ящики со спиртным, сигареты и всякая всячина. Слева гудел здоровенный холодильный шкаф. На одной его дверце красовалась журнальная фотография Димы Билана, к голове которого кто-то пририсовал лисьи ушки, а на другой плакат «Родина-мать» с заголовком «Не болтай!». Над головой женщины в красном платке было написано:
«БУДЬ НА ЧЕКУ
В ТАКИЕ ДНИ
ПОДСЛУШИВАЮТ СТЕНЫ.
НЕДАЛЕКО ОТ БОЛТОВНИ
И СПЛЕТНИ
ДО ИЗМЕНЫ.»
Спереди хлопнула дверь, потянуло сигаретным дымом, я услышал шум дождя.
— Черт… — вырвалось у меня.
Сердце трепетало, словно у первоклассника.
Это был черный ход, пожарный выход. Сверху горела тусклая лампа. Я толкнул дверь и сразу же увидел ее.
Она стояла спиной под небольшим плексигласовым навесом. Стекающие с него струйки воды падали на ее русые волосы. Плечи вздрагивали.
Она не повернулась, когда я вышел, но заметно сжалась, словно ожидая удара.
Я не знал, что делать. Я не знал, как себя вести.
— Света… — сказал я.
Она резко повернулась и влепила мне звучную пощечину. Мгновение мы смотрели друг другу в глаза, а потом она бросилась мне
