Пропавшие. Тайна школьного фотоальбома - Сергей Александрович Милушкин
Мужчина будто бы не сразу понял мой вопрос. Когда же слова в его мозгу обрели смысл, он чмокнул губами и слегка наклонил голову.
— Какое число?
— Что, простите?
— Какого числа фотографировались?
— А-а… нет, числа я точно не помню… это было тридцать лет назад. На выпускной альбом.
В его глазах я прочитал удивление.
— Тридцать? — выдохнул он. — Это… давненько. Тогда еще компов не было…
— Были, но не такие.
— Ага…
— А внизу был видеосалон, — сказал я.
Мне показалось, что его пустые глаза блеснули.
— Точно. Тогда мой батя здесь работал. Во времена были…
— Были… — подтвердил я. — Так что?
— Вообще-то… — медленно проговорил он, будто бы жара уменьшила скорость его речи процентов на пятьдесят, — отец сохранял все негативы. Я хотел выбросить их, но потом где-то прочитал, что их можно хорошо продать на Ebay, но нужно оцифровать, чтобы выставить. А до этого руки пока не дошли. — Он повернулся и махнул рукой, — шкаф там, в конце коридора направо в кладовке. Но я… скоро закрываюсь. Может быть, полчаса еще и все. Видите, людей нет. Жара такая. — Он вытер пот со лба рукой.
— Спасибо. Я постараюсь быстро.
Он проводил меня до кладовки.
— Вот он.
Здоровенный метра четыре длиной старый советский шкаф был с пола до потолка забит материалами, негативами и позитивами в пожелтевших конвертах, фотографиями и альбомами, вырезками газет, грамотами и книгами по фотографии. От всего этого богатства у меня разбежались глаза.
— Ни фига себе… — присвистнул я.
— Да, — сказал он. — Если позволите, я пойду в кабинет. Там прохладнее немного.
— Конечно.
Фотограф ушел.
Я потянул за один конверт, второй, третий. Очень скоро я понял, что все они уложены в довольную стройную систему и через десять минут нашел свой год и свою школу. Одновременно в год моего выпуска у него же фотографировался всем составом Универсам «Московский», детский сад «Аленушка», воинская часть № 3320, Дворец пионеров и еще полсотни организаций.
Нужный конверт своего класса я отыскал еще минут через семь. Одиннадцатый «Б» седьмой школы 1990 года выпуска. Это был он.
Мои руки задрожали. Прямо сейчас в этом шкафу передо мной были фотографии людей из того времени, все они как на ладони, один за одним, все они смотрели в будущее с надеждой, предвкушением, радостью…
Я открыл конверт.
— Может не стоит? — проснулся вдруг внутренний голос. — Положи ты его на место. Не трогай. И другие конверты тоже не смотри.
— Заткнись, — попросил я его и оглянулся. Мне показалось, что… но нет, за спиной никого не было.
В конверте было несколько листов широкоформатной пленки 18 на 24 сантиметра и отрезки обычной пленки. Я помнил, что общие фотографии фотограф делал на большую камеру — возможно ту, что стояла на треноге на входе, а уже отдельные портреты он щелкал на «ЗЕНИТ».
Я поднялся. Голова тут же закружилась. Вытащил большой лист пленки и посмотрел его на просвет.
— Ничего не понятно, — сказал я, вглядываясь в лица. Кадр был негативным. Однако сердце застучало еще быстрее.
Я нашел кабинет фотографа, постучал в дверь и вошел.
Мужчина сидел за столом перед компьютером, на столе располагался вентилятор и обдувал его одутловатое лицо.
— Нашли? — спросил он, не поворачивая головы от экрана.
— Да, — сказал я, показывая ему конверт, — кажется да. Я хотел бы купить у вас его.
— Да не проблема. Две тыщи устроит?
— Тысячу дам.
— Окей, — с легкостью согласился мужчина.
Я протянул ему влажную купюру, и он сунул ее в карман рубашки.
— Хоть на что-то батины архивы сгодятся. Пивка попью.
Я кивнул.
— Вы не могли бы помочь мне посмотреть, там негативное изображение и ничего не видно.
— Я мог бы и распечатать…
— Это же долго…
— Да ну, отсканирую, переведу негатив в позитив и выведу на принтере. Две минуты и пятьсот рублей.
— Двести.
— Давайте пленку.
Я протянул ему кадр. Он мельком глянул на него и сунул в сканер, нашел кнопку.
После того как зеленый луч прошелся по негативу, мужчина сел за компьютер, застучал по клавишам. Через две минуты принтер выдал изображение размером А4. Он протянул его мне, потом повернулся взял с полки конверт.
— Вот, это бесплатно.
— Благодарю.
Я взял фотографию, негатив и конверт и вышел из кабинета.
— Обращайтесь, — крикнул он мне вдогонку.
Давно я так не волновался, если честно. Присел на диван тут же, в ателье, вытер с глаз пот, уставился на фото. Изображение было четким и резким. Цвета яркими и насыщенными. Я всматривался в лица и… никого не узнавал. Все эти люди, эти ребята, дружно устроившиеся для группового снимка, были мне незнакомы. Я даже подумал, что перепутал конверт, взял не свой класс, не свой год или вовсе не свою школу. А может быть, перепутал не я, а фотограф, когда раскладывал негативы.
Только вот…
Справа в углу фотографии на меня смотрел знакомый парень. Чуть насмешливый взгляд серых глаз, отросшие волосы, слегка сбившийся, неумело завязанный галстук.
Этим парнем был я.
Глава 5
На ватных, абсолютно непослушных ногах я вышел из мрачного здания. Вахтерша с каменным лицом проводила меня до дверей.
— Что здесь творится? — пробормотал я и уставился на небо.
Сорок минут назад оно было голубым, солнце светило почти отвесно, а теперь сплошь — от края до края надо городом повисла почти черная грозовая туча. В воздухе ощутимо пахло озоном.
Внезапно дверь позади меня хлопнула и на плечо мне опустилась рука.
— Послушайте…
Я резко обернулся, готовый к любой неожиданности. Позади стоял фотограф с пухлыми губами.
— Что?!
Я вдруг подумал, что он хочет еще денег или вовсе решил вернуть снимок и приготовился отказать. Причем в грубой форме. Нервы к этому моменту были на пределе.
Мужчина видимо испугался моего выражение лица.
— Простите… вы меня не узнаете?
Мне не нужно было всматриваться в обрюзгшее лицо любителя пива, чтобы без заминки сказать:
— Нет.
— А я вас сразу узнал.
— Очень рад.
Я был уверен, что он обознался. Хотя как знать…
— Мы учились в одном классе! Тоха, ты что, не узнаешь меня, я же Кент!
Я отступил на шаг, потому что изо рта этого человека неприятно пахло и он старался подойти ко мне как можно ближе, видимо, желая показать некую нашу близость в его воображаемом прошлом.
— Простите, я впервые вас вижу.
— Да ты что, Тоха! Ты же Антон Михайлов. А я Кеша, Кент, Иннокентий Фельдман! — от радости его маленькие глазки заплыли за орбиты, и я испугался, как бы они там не
