Твоё? Сделай сам - Ашаи
– Думаю, ей больше всего подойдёт журналиса. – Вмешалась Рада, у которой прилично замёрзли руки. – Журналиса Елена ждёт тебя внизу, Лес. Она настояла на своём, и я пообещала разыскать тебя.
– Что ж, пришло время оправдываться.
– Отнесись к этому, как к прекрасной возможности обкатать речь перед встречей с телевидением.
Троица направилась в сторону чердака. Дай взял Раду за руку и помог спуститься по крутым лестницам. Рада была смущена, и всё это сильно взволновало Леса. Первое, что пришло ему в голову – Рада причастна к скандалу и выходкам Дая, и, возможно, даже организовала всё это за его спиной. Она сделала вид, что не знает Дая, но тот сам всё раскрыл. Большинство людей на месте Леса тотчас же потребовали бы объяснений. Но Лес был по-другому воспитан, и кроме того, доверял помощнице. Также он допускал, что может ошибаться. Лес решил, что пусть лучше Рада сама расскажет, когда посчитает нужным.
Дай, как и все влюблённые, много шутил и любезничал. Рада чувствовала себя неловко, но с этим ничего нельзя было поделать: она словно вернулась в ту ночь в баре, когда Дай впервые вторгся в её личное пространство. Трусики снова намокли.
Они спустились в холл театра. Зрителей уже не было. Охранники косились на Дая с Радой, но подойти не решались.
– Чёт я не понял. Всё было заранее придумано? – Сказал с виду вежливый охранник своему коллеге. – А нам-то можно было сообщить?
– Тогда б не так реалистично получилось. – весело ответил коллега. – Мне погоня понравилась. Куда лучше, чем пьяных выводить.
– Тебе лучше, а мне перед директором отчитываться. Мне за форс-мажор не доплачивают. Артисты, ёпт.
Рада заметила Лену, стоявшую около скульптуры Рабочего и Работницы, и повела ребят к ней. Рабочий и Работница держались за руку. Другая рука Рабочего замахивалась молотом, чтобы ударить им по долоту, который Работница своей второй рукой прислоняла к каменной глыбе. Каменная глыба была наполовину высечена в виде одного общего сердца. Вокруг неё в постамент были инсталлированы отлетевшие в процессе труда осколки камня. Фигуры Рабочего и Работницы были вылиты из блестящего чёрного полимера. Для реалистичности молот и долото сделали настоящими – из дерева и металла. Скульптура была своеобразным ремейком на Рабочего и Колхозницу и пользовалась бешеной популярностью у туристов с фотоаппаратами.
– Это мы с тобой, – сказал Дай, указывая на произведение современного искусства, крепче сжимая руку Рады.
– Директор всё время жалуется, что молот часто приходится докупать. – Несвойственно для себя невпопад ответила Рада совсем не то, что хотел услышать Дай. – Он ведь ничем не закреплён. Лежит в руке свободно. Вот его и растаскивают на сувениры.
– Ну а что ты хотела? В России живём.
– Причём, инструмент в руке Работницы тоже ничем не закреплён, и его ни разу не украли.
– Воровать у женщины – последнее дело. У меня знакомый сидел несколько лет. Отпустили по условно-досрочному. Говорит, что насильников там сразу опускают. Их даже сажают в отдельные камеры, чтобы зеки не прессовали.
Фото со скульптурой
Троица подошла к Лене. Она оказалась той самой симпатичной девушкой в очках с вопросом про насилие. У Лены были причины удивиться составу группы.
– Здравствуйте! Вот это сюрприз! – В певческом голосе Лены слышалось плохо скрываемое смущение. – А давайте сфотографируемся на фоне шедевра все вместе, эм? – Она перевела взгляд на скульптуру. – Не возражаете?
– Почему бы и нет, – ответил Лес, поддавшись обаянию Лены.
Лена уже начала позировать на камеру и вопросительно смотрела на остальных. Рада посмотрела на Дая. Он стоял в прострации, неспособный на какие-либо действия.
– Думаю, вам с Лесом лучше пока не светиться вместе. – Сказала шёпотом она, пока Лес пристраивался к Лене у памятника любви. – Вдруг фото попадёт в интернет. Оно может поставить крест на ваших карьерах.
– У меня и так нет никакой карьеры, – придя в себя, ответил Дай ей на ухо, – да и Лес не против.
– Подходите, мы Вас ждём. – Лена скомандовала Даю. – Вставайте рядом. Рада, Вы сфотографируете?
Рада отпустила Дая, а сама встала на место фотографа. Прицелилась телефоном с трёхмодульной камерой.
– А в какую камеру смотреть?. – пошутил Дай.
– И на мой пару кадров, пожалуйста, – Лена подала готовый для снимков смартфон, одетый в чехол с логотипом издательства.
Лесу понравилась журналиса с первого взгляда: её лицо, стройная фигура, тонкий голос, инициативность. Он нарочно прижался к ней во время съёмки, чтобы почувствовать сладкий запах духов и ту особенную ауру, которую создал в воображении его мозг, воспалённый цепочкой биохимических реакций. Он улыбнулся, когда Лена наконец-то посмотрела на него после серии снимков своим светлым взглядом. Сам-то он уже давно смотрел на её лицо не отрываясь. Писатель сказал:
– Я часто смотрю на эту скульптуру и каждый раз у меня возникает один и тот же вопрос. Рабочий любит Работницу, но при этом не боится промахнуться по долоту и случайно попасть ей по руке. Как такое возможно? Может в этом заключается скрытый смысл любви: любовь – это когда не боишься причинить боль?
– Отлично! Именно с этой мысли мы и начнём интервью. Роскошно, не правда ли? – Широко улыбалась Елена. – Фотографию сразу на первую полосу, с заголовком “И всё же они вместе!” … или лучше “Бьёт, значит любит”.
Лес пребывал в таком состоянии духа, когда хочется светиться от радости, быть нескончаемо добрым. Он врос ногами в пол и не решался уточнить, что конкретно имела в виду эта молоденькая журналиса с пылающими глазами. Кто вместе? Кто кого любит? Её слова про скульптуру или про них с Лесом? Или и то, и другое? Неужели она чувствует тоже самое, что и он? Обоих накрыла волна эйфории: Лену – предчувствием Большой статьи, Леса – предчувствием Лены. Они бы так и стояли в блаженной прострации, но Рада их отрезвила:
– Хорошо, тогда предлагаю пройти в уютное, тихое местечко под названием гримёрка для записи интервью.
– Можно и в гримёрку, – ответил Лес, – но у меня есть идея, которая вам понравится больше!
Лицо Лены изобразило заинтересованность.
– Друзья, – объявил Лес громко, – приглашаю всех в гости. К себе домой.
Иллюстрация “Обман”
Предложение произносилось абсолютно искренне, но и доля практичности в нём была. “Пусть Лена сразу решит, хотелось бы ей остаться в моём жилище. Понравится ли ей запах, обстановка?” – думалось Лесу где-то глубоко в чаще сознания. Но бóльшая его часть оставалась здесь и сейчас, жадно наслаждаясь прекраснейшим моментом жизни.
Стоит ли говорить, что мало кто
