Твоё? Сделай сам - Ашаи
“У этого жеста есть красивая история возникновения. – Писала Немая Глухому. – Язык жестов придумал давным-давно один итальянский учёный. Он изобрёл много вещей, полезных для людей, в том числе язык жестов. Жизнь потрепала его, как и многих других гениев. Если талантливый в делах, значит, профан в личной жизни. Сложно успевать везде. Так вот. Его первому сыну отрубили голову за отравление невесты, а второй стал вором и бродягой. Учёный и так был психически неустойчивым, а тут его совсем перекрыло. Он заболел манией преследования женщин из высшего сословия. Учёный стал одержим идеей, что достойное потомство возможно только от благородной дамы. В те времена при дворе было принято целовать дамам руку в знак почтения. Он сделал эту церемонию приветствия ещё более почтительной, смахивая место поцелуя ладонью руки. Таким образом он показывал даме, что приносит свои глубочайшие извинения за беспокойство. Зачать ребёнка это не помогло, зато родился жест, который мы до сих пор используем в общении”.
“Да он сам виноват! – Отозвался Глухой, прочитав историю. – Небось целыми днями штудировал книги вместо того, чтобы детей воспитывать. Не удивительно, что они выросли раздолбаями. А кровь, тёкшая в их жилах, здесь не виновата. А как мне показать “не разлей вода”?”
Когда в словаре отсутствовал нужный жест, они придумывали свой. Безусловно, любое слово можно было показать по буквам, но так быстрее. К тому же придумывать своё оказалось так увлекательно, что они пошли дальше, к словосочетаниям. “Не разлей вода” было самым востребованным. Для его показа следовало посмотреть в глаза товарища, сложить ладони лодочкой (как будто набираешь в них чистую воду по каплям), взять в них руку товарища, наслаждаться.
Трагедия, произошедшая с Глухим, помогала ему раскрыть творческий потенциал. Он полюбил читать и писать, хотя раньше терпеть не мог книги. Как-то раз они с Немой разгадывали сканворд, сидя на скамейке в городском парке. Стояла золотая осень. Нависший над скамейкой дуб сбросил все плоды к их ногам. Слова сканворда расщёлкивались также лихо, как жёлуди под подошвой. Хрум-хрум, хрум-хрум. Гелиевая ручка вывела ещё несколько букв и принялась рвать бумагу. “Закончилась. – Показал знаком Глухой. – Подожди, новую достану”. Из внутреннего кармана куртки вместе с ручкой выпорхнула контрамарка. Глухой поднял с асфальта сложенный пополам плотный бумажный лист:
– Ни разу не был на книжной презентации. Лес Поклонский?. А я читал его.
– Да?. Романы у него жаркие. Да и сам он очень добрый. И красивый.
– Мужиков мне сложно оценивать по красоте. – Улыбнулся Глухой. – А билеты тебе в Центре выдали?
– Да. Он на каждое выступление присылает нам бесплатные билеты. Ещё я слышала, что он жертвует Центру деньги.
– Какой молодец.
– Да! Благодаря ему у нас есть приставка, телек и вкусняшки к чаю. Мне кажется, мы с ним очень похожи и были бы прекрасной парой. Как ты думаешь?
– Я думаю… вы живёте очень разной жизнью…
– Ну и что?! – Жесты Немой рассекали воздух. – Он просто меня не знает, а когда узнает, то сразу полюбит! Ну, может быть не сразу. Возможно, потребуется время… В любом случае, я собираюсь сказать ему об этом после презентации! Ты мне поможешь?
– Это безумие какое-то! А что дальше? Я всегда буду твоим переводчиком для него? Или ты рассчитываешь, что он ради тебя выучит язык жестов?
Тут Глухой заметил, что Немая совсем не следит за его словами, а правой рукой расчесала левое предплечье до красноты.
– Что ты делаешь?. – Испугался Глухой. – Хватит. Хватит!
Немая не реагировала на слова, продолжая расчёсывать. Тогда он сложил ладони лодочкой, поймал ими правую руку подруги и крепко сжал, насильно прекратив акт мазохизма. Немая некоторое время сопротивлялась, но в итоге уткнулась носом ему в плечо. Они сидели в такой позе, пока не стало холодать.
На крыше
Когда в зал Театра Драмы вернулся свет, Леса за столом не оказалось. И не удивительно. Ведь в это время он спешил догнать парня в чёрной водолазке. Как только свет погас, Лес прошмыгнул к чёрному выходу через закулисье. Он знал все коридоры подсобного помещения наизусть и в кромешной темноте без труда добрался до солнечного света. Лесу хотелось хорошенько набить лицо этому наглецу, но ещё больше хотелось с ним подружиться.
Он окликнул провокатора, когда тот спускался к велосипедной парковке по центральной лестнице Театра Драмы, возвышающегося над городом в стиле советского конструктивизма:
– Подождите! Стойте!
Парень остановился на ступеньках вполоборота в боевой позе, в готовности защищаться. Его лицо было испачкано пылью электрощитка, что придавало ему ещё более воинственный вид. Лес остановился в полуметре от него.
– Вы ведь даже не читали книгу. Откуда такие поспешные выводы?
– Откуда такие поспешные выводы, что я её не читал?
– Ну как. Было издано около 100 экземпляров для критиков, и я не припоминаю Вас в их числе.
– И что?
– Ладно, проехали. Неважно. Я первый раз в жизни слышу такой яростный отзыв… и, я знаю, звучит очень странно… это очень полезный отзыв.
Парень расслабил кулаки и рассмеялся:
– Правда? Ты в каком-то сказочном мире живёшь. Давай на “ты”, хорошо? Мне да-к каждый день в уши льют какое-то дерьмо. И я бы не сказал, что от этого есть какая-та польза. Нет, конечно, польза есть, но можно было бы и без дерьма обойтись. Но ведь людям не прикажешь, правда… Слушай, Лес, я могу долго болтать, но меня сейчас ищут два этих старых “динозавра” в форме, потому что я устроил дебош на твоем представлении, так что, если ты не возражаешь, я хотел бы сесть на своего железного коня и ускакать скорее в бар.
– А Вы бы хотели… То есть, ты хотел бы посмотреть на мой мир? Мир, в котором не льют грязь в уши?
Парню стало немного страшно, но интрига перевесила. Предложение звучало крайне необычно и пафосно. Кроме этого, где-то в этом здании осталась его любовь. Лес указал рукой на железную лестницу, протянутую вдоль боковой стены до самой крыши Театра Драмы.
– В обычное время я предложил бы подняться на
