Иван Басаргин - Чёрный Дьявол
После жаркого боя пес упал на снег, истекая кровью. Макар быстро сбросил с себя дошку, сдернул пиджак, рубашку и начал кутать в свою одежду Бурана. Затем, кое-как спеленав раненого пса, понес его к дороге. Там упросил мужика довезти их до пасеки.
Следом плелись сплетни: мол, дьявол для хитрости дал барсу ранить себя, чтобы проверить преданность Макара.
Макар залепил раны пса пихтовой смолой, уложил на топчан и не отходил от него. Через три недели они снова ушли в тайгу.
Случаев, когда пес спасал Макара, набралось много; не любил Макар зряшно молоть языком, но все же кой-кому рассказал о смелости, преданности и силе Бурана.
Слава о бесстрашном и умном псе перенеслась через перевал. Рассказанным заинтересовался Безродный: по приметам сходилось, что это его Хунхуз. Но как-то все времени не хватало ему наведаться к Булавину на пасеку.
5
Осенью, когда сопки полыхали жаркими красками, Макар, оставив пса на попечение бабки Трошихи, решил сходить в Сучан. Там нашелся его далекий родственник Трофим Булавин, который также порвал со староверами и работал шахтером в Сучанских копях. Макар шел, чтобы помочь Трофиму, а еще и поговорить с ним по душам, спросить у рабочего человека, отчего люди такие, а не эдакие. Налил в туески меду, сложил деньги в карман и ранним утром вышел.
Шел не спеша по едва приметной тропинке, вывершил Янмутьхоузу и оказался на перевале. Вечерело. Вдруг впереди он услышал частые выстрелы, истошные крики, матерщину. Осторожно раздвигая кусты, выглянул на полянку. Здесь двое бандитов добивали корневщиков. Макар сдернул с плеча бердану, поймал на мушку одного бандита, выстрелил. Промазал, дрогнули руки, а затем налились слабостью, задрожали колени. Он медленно осел на листву. В православного стрелял.
Бандиты убили пять удэгейцев — остальные корневщики убежали по склону вниз, — бросились к убитым, сорвали с плеч котомки, после выстрела Макара скрылись в распадке. Послышался топот копыт, треск чащи. А Макар сидел на земле, ловил ртом воздух, держался рукой за сердце. А когда пришел в себя, почти бегом побежал по тропе в сторону Сучана. Шел всю ночь и часть дня. В городе не стал искать Трофима, а прямо пошел к приставу. Сильно волнуясь, рассказал о том, что он видел на перевале. Описал приметы бандитов, четким, старинным почерком подписал свои показания.
Ночевал у Трофима, а утром его вызвали и велели вести казаков с приставом на место убийства.
Макар привел. Убитых похоронили. Дальше Макар повел казаков по следам убийц. Следы привели на таежный тракт, затем свернули с него к сопкам, в сторону Ольги. Пристав отпустил Макара, надеялся, что перехватит бандитов перед Ольгой, пошел тропой через перевал. Но бандитов не нашли, следы затерялись в тайге.
Минул почти год после убийства корневщиков. Буйно цвела липа, пчелиный гул стоял в небе. Макар со своими молодыми помощниками едва поспевал откачивать мед. Вечерами усталые, изжаленные пчелами, но довольные мальчишки возвращались домой. Макар и Буран оставались вдвоем. Любил старик посидеть на крыльце избушки в такие вечера перед дымокуром, послушать тайгу, поговорить с собакой.
А вечера в это время какие-то особенно звонкие. Уркнет перекат, вздохнет сонный плес, тихо прошуршит листвой липа — слышно; а за деревней кто-то кричит Жданку, корову. Над рекой кудрявятся туманы, плывут на закат неспешные тучи…
Солнце зашло за сопку. Еще сильнее запахло липовым медом, тайгой и рекой. В кустах заливался уссурийский соловей. Мимо пролетали на свой ночлег вороны.
К Макару подошел Буран, положил голову на колени, закрыл глаза. Ждал, когда Макар заговорит и начнет выбирать из шерсти клещей.
Не успел Макар заговорить, как Буран сорвался с места, насторожился, зарычал.
К изгороди подъехал всадник. Буран с лаем бросился на него. Но тот спокойно остановил коня под липой, схватился руками за сук и легко взобрался на дерево. Конь отошел от липы и начал щипать траву. Пес остервенело прыгал на дерево, пытался достать человека. Макар еще не видел, чтобы его пес так злобился.
— Хозяин, убери пса!
Макару показался знакомым голос. Но он не мог вспомнить, где он его слышал. Подбежал к псу и оттащил от липы. Затем увел его и закрыл в омшанике.
— Плохо же вы встречаете гостей, Макар Сидорович Булавин.
И тут Макар вспомнил, где и когда он слышал этот голос. Несомненно, это один из тех бандитов, что убивали на перевале корневщиков. В него он и стрелял.
— Не догадываешься, зачем я к тебе пожаловал?
— Зачем гадать, скажите, — ровным голосом ответил Макар, но внутри как-то стало пусто.
— Веди в дом, там поговорим… За псом я приехал, — хрипло сказал незваный гость, присаживаясь на лавку. — Это мой пес. Его зовут Хунхуз. Как-то он сорвался с цепи и убежал в тайгу, а ты подобрал его — и молчок. Так таежники не делают.
— Неправда, об этом псе я всем говорил, но не нашелся его хозяин.
— Спасибо Хомину, навел на след.
— Хомину?
— Ему. Описал пса, назвал его дьяволом. И верно, не пес, а дьявол. Не забыл обиды. Плетью я его учил быть смиренным.
— Пса я нашел издыхающим в тайге, отходил его. Он у меня живет четвертый год с лишком. Я готов признать, что пес твой, что он не забыл плети, но я не отдам тебе его на изгал. Мы с ним теперь уже до конца. Как вас звать-величать?
— Безродный Степан Егорович. Но суть не в собаке. Я заехал к тебе по более важному делу, спросить заехал, как это ты, таежник, посмел доносить на людей. Такое в тайге не водится. Потом стрелял в русских?
— А про что доносить-то? Ни в кого я не стрелял, — притворился незнающим Макар.
— Аль забыл прошлогоднюю осень?
— Так вон оно что! Тогда я не знал, кто бандиты, теперь знаю, точно теперь уж донесу, куда следоват. Каторги тебе не миновать.
— Миную, миную, Макар Сидорович. Очень даже просто миную. Твой донос дорого мне обошелся, думаю, больше не посмеешь. Ведь я буду говорить с тобой через вот это, — Безродный выхватил из-за пазухи наган.
— С этим и вовсе не получится. Убери пукалку. Я пужаный.
…Буран метался по омшанику, прыгал на дверь, но открыть не мог. Увидел щелочку под бревном, пол был земляной, начал подрывать нору. Долго работал мощными лапами, пока не прорвался на волю. Бросился к избушке…
— Я все же русских кровей мужик. За меня будет кому постоять. Не мышонком же ты проехал по тропе, кто-то видел тебя.
— Однако ты дай слово, что больше не станешь доносить на меня.
— Такого слова я тебе не дам. Обязательно донесу.
— Кому? Те, кому донесешь, мною куплены.
