Геннадий Падаманс - Первостепь
Шаги. Снаружи шаги. Опять те же. Слишком лёгкие для охотника, слишком тяжёлые для души или духа. Он знает эти шаги, он может вспомнить, что-то уже пробивается из глубины, вовсе не страшное – только трудно… Шаги человечьи. Зверь ходит не так, а человек несёт в руках нечто, и это нечто отвлекает охотника – какое-то мясо, какая-то кровь. Кровь годится для колдовства, враг, наверное, сперва околдует жилище и после ворвётся. Но Режущий Бивень готов. Снова готов. Всегда готов.
Полог колышется от прикосновения… если враг мажет кровью полог жилища, это – самое чёткое колдовство, самое хитрое и коварное. Но враг, однако, хочет войти. Входит.
Режущий Бивень прыгает словно лев – и замирает в прыжке. Девочка вскрикивает от испуга и роняет из рук пахучий свёрток.
Охотник потерял голос. Непостижимо, почему он так долго не узнавал, но ведь это Маковый Лепесток. Он едва не вцепился ей в горло, едва не переломил нежные позвонки прежде, чем она успела бы что-то сообразить.
– Ты испугал меня, Режущий Бивень. Это ведь ты? – она готова заплакать, её слабый голосок дрожит, а душа ушла в пятки. Смелая девочка, что она делает здесь, зачем?
– За-чем пришла? Режущий Бивень не принял ещё очищения. Здесь может бродить… сама знаешь, кто… Маковый Лепесток лишилась ума.
Она в испуге вертит головой по сторонам, будто ищет свой ум. Или будто тот некто уже ищет её. Но, возможно, действительно ищет. Она ведь слабее. Режущий Бивень теперь уязвим, теперь ему тяжко – и он говорит ещё раз:
– Уходи! Скорее уходи! Нельзя здесь быть никому, особенно тебе!
Она наклоняется, подбирает упавший свёрток.
– Мой отец поймал барсука. Барсук не боится змеиного яда. И Режущий Бивень не будет бояться, когда съест его печень и жир. Возьми!
Она протягивает свой свёрток охотнику, тот как будто не слышит её; тогда она настойчиво повторяет:
– Возьми же! Ты должен съесть! Он преследовал и меня. Дети видели, как он вынюхивал следы. Отец сказал старейшинам. И шаман за тебя заступился.. Съешь! Маковый Лепесток загадала…
Он подчиняется. Берёт из её рук мягкий свёрток, но все его мысли снаружи. Там кто-то идёт. Может быть, снова вынюхивает следы. Охотник прикладывает ладонь к губам девочки, её тёплые губы мелко трясутся или робко целуют его ладонь – самое время, конечно… Некто остановился у входа, сбросил ношу, молчит. В чуме тоже молчат, полная тишина, даже слышно, как бьются два сердца, совсем одинаково. Тишина.
Некто снаружи уходит. Возможно, он принёс коноплю для очага, Режущий Бивень должен очистить жилище, наверное так. Теперь вытолкнуть девочку, покуда не поздно, ей здесь не место:
– Он ушёл. Уходи поскорее!
Охотник выглядывает первым. Никого. И охапка конопли. Он не ошибся. Он выпускает девочку и долго провожает взглядом. Наконец она растворилась во тьме и, как будто бы, всё спокойно. Режущий Бивень прихватывает коноплю и возвращается в чум.
Огонь разгорается быстро. Сладкий дым наполняет жилище, сразу заметно теплеет. Режущий Бивень берёт барсучью печёнку, дышит её соблазнительным ароматом, подносит к самым губам – и вдруг выпускает из рук. Печёнка мягко тюкается о землю, охотник сжимает кулаки и воздевает их вверх:
– Великий Дух! Охотник подохнет, если ты скажешь… Но скажи ему охотиться здесь!..
Сухая конопля громко потрескивает в очаге. Великий Дух не отвечает. Рано ещё.
Но уже скоро.
Занимается багровая заря. Необычно рано загудело стойбище. Люди соорудили большой костёр возле бани, чтобы нагреть докрасна круглые камни. Огонь полыхает, и первые камни уже пышут жаром, соревнуясь яркостью с зарёй.
Скоро пошлют за Режущим Бивнем. Скоро начнётся. Если он жив. Если выстоял ночь. Ежели не сбежал.
Безупречный охотник готов.
****
Раскалённые камни катятся по обрызганной водой конопле. Главное – уберечь ноги, потому что в тесном шатре почти некуда увернуться. Если камни прокатятся по ногам, наверное, будет больно. Наверное, тогда он может упасть. Наверное, тогда раскалённые камни покатятся по всему телу. Если так будет. Если он прозевает.
Пот льётся градом. Вместе с потоками влаги вся скверна выходит из его тела. Он полной грудью вдыхает жгучий воздух и чувствует, как внутри отлипает мерзкая слизь, как он обновляется. Жарко.
В его баню не проникает свет. Только внизу клубится желтоватым клочком тумана отверстие, через которое с оглушительным грохотом, пыхтя яркими искрами, врываются красные камни. Как гнев убиенного.
Баня построена по-старинному. Округлой формы, остов из мамонтовых бивней, соединённых костями, пол углублён в землю. Из-за этого камни вкатываются с разгоном.
Он больше не может стоять на земле. Камни заполнили всё, для его ног недостаточно места – он должен запрыгнуть на камни, на самые первые, те, что успели рассыпать свой жар.
Он делает шаг в полутьме. Нога натыкается на огонь, на твёрдый жестокий огонь – и нога должна пересилить огонь, впитать в себя, одолеть. И одна, и другая.
Так и происходит. Новая волна жара устремляется вверх по ногам, проходит колени, живот, достигает груди. И перед охотником появляется дерево. Огромный раскидистый вяз с большими зелёными листьями. Он может взобраться на вяз: ухватиться за ветку, подтянуться, вскарабкаться – и тогда его стопы не будут гореть. Он так и делает.
Вяз растёт на берегу хмурой реки, его ветви далеко протянулись к другому берегу, от воды веет приятной прохладой. Режущий Бивень неожиданно думает, что мог бы по веткам пройти над водой. Но зачем? Его ноги остыли. Он может спрыгнуть. Он спрыгивает.
Камни больше не катятся. Некуда. Охотник приседает на корточки, трогает камни ладонями, забирая последнее тепло. Больше нечего здесь ему делать. Он может вылезать.
Он вылезает сквозь узкий просвет, выпрастывается, как червяк, подбирает штаны. Его ждут. Огромный костёр для разогрева камней, через который ещё недавно он прыгал с четырёх направлений, теперь едва дымится, угасая. Он швыряет штаны на поддержку огня. В священном блестящем черепе уже приготовлен напиток, испытательный яд для него. Скоро он выпьет и узнает судьбу. Духи вынесут приговор. От людей ничего не зависит. Шаман и знахарка тщательно приготовили питьё, старейшина наблюдал, чтобы всё было в точности так, как делали предки, как делали всегда. Шаман ещё слаб, не может стоять на ногах, сидит на сосновой чурке впереди всех, но зловещую чашу обязан подать стоя.
Он глядит на шамана, и тот швыряет ему кусок кремня. Резким движением Режущий Бивень надрезает свой мужской орган, потом собирает кровь в сложенную ковшиком ладонь и подносит ко рту. Он скатывает язык и всасывает кровь прямо в горло, чтобы не чувствовать её вкуса. Точно так же он выпьет Питьё. Но сначала он вытирает залитую кровью ладонь о свою грудь, проведя косую полосу от правого плеча книзу. Потом обратно набирает стекающей крови в ладонь и проглатывает опять. Затем проводит кровавую полосу от левого плеча, через сердце. И после прикладывает окровавленную ладонь к солнечному сплетению. Теперь он готов.
