Охота пуще неволи - Анатолий Иванович Дементьев
Ели молча. Никита торопливо глотал горячие наваристые щи, и его рыжие усы при каждом глотке смешно двигались, что никак не подходило к мрачному выражению лица. Кончив есть, глава семьи отодвинул тарелку и полез в карман за кисетом. Завернув толстую цыгарку, Никита сделал несколько затяжек и, глядя на жену, сказал:
— «Тимура» волки зарезали.
Ульяна и Варя испуганно ахнули, а Павлик и Митя растерянно смотрели то на отца, то друг на друга. Самый маленький — Ваня бросил ложку и заревел: он отлично знал серого в яблоках красавца «Тимура».
— Да как же это? — спросила побледневшая Ульяна. — Вот несчастье. Что же теперь будет…
— Хорошего мало, — невесело усмехнулся Никита. — Жаль «Тимура». Больше всех его любил.
Ульяна подсела к мужу, положила руку ему на плечо и, участливо заглядывая в глаза, тихо заговорила:
— Ты, Никитушка, в правление сходил бы. Знают, поди, уж там, а все-таки поговорить с народом надо, может, что и посоветуют. И куда это наши охотники смотрят? Только и бьют зайцев да уток. Нет, чтобы на волков вместе всем выйти. Сегодня — лошадь, завтра-корова, этак и житья от них, окаянных, не станет. Как с «Тимуром»-то получилось?
Никита опять нахмурился.
— Мишутка Прохоров, недоглядел… Да что с него возьмешь? Ушел, говорит, «Тимур» из конюшни, а когда — не заметил. Лошадь спокойная была, далеко уйти не могла. В овраге, за лесом, нашли. Половину волки сожрать успели… — Никита зло прищурил глаза. — Выдрал бы я этого Мишутку. Безалаберный какой-то. Лучшего племенного жеребца стравил серым разбойникам.
— И то правда, самый беспутный. Только и знает, что в клубе торчать да с девчатами лясы точить. Какое дело ни поручат — завсегда что-нибудь натворит. А что председатель говорит?
— В город Александр Палыч уехал. Не знает еще. Из охотников сейчас тоже никого в деревне нет. Одному на волков идти как-то несподручно, а, видать, придется. Не ждать же, пока Кузнецов, Семеркин, Петро да Лука Лукич вернутся.
Никита замолчал, зажег потухшую цыгарку, сел у окна и, пуская дым, задумчиво смотрел во двор.
Пиратка бегал за теленком, часто и озорно взлаивая. Теленок неуклюже поворачивался к собаке, наставляя на нее лобастую голову с крохотными рожками. Громыхнув подойником, прошла в сарай Варя доить корову. Павлик и Митя, пошептавшись о чем-то, схватили шапки и незаметно выскользнули из комнаты. Ульяна мыла посуду. Все было так обычно, словно никакой беды и не стряслось. А там, в овраге, лежит растерзанный «Тимур», и отвечать за него придется не Мишутке Прохорову, с которого, правда, тоже взыщут, а ему, старшему конюху. Но главное даже не в ответе. Ведь какую лошадь загубили звери — племенного жеребца, гордость колхоза!
Никита скрипнул зубами и, бросив окурок, вышел во двор.
Была весна. Последний снег растаял несколько дней назад. Влажная земля пахла как-то по-особенному.
Никита пересек двор, открыл дверь полутемного сарая и нащупал в углу бережно завернутое в брезентовую тряпку ружье. Здесь оно хранилось со дня последней охоты. Дома он долго и старательно чистил двустволку. Маленький Ваня, забыв, что отец не в духе, вертелся возле. Его привлекала эта странная железная штука.
— Что, Ванюшка? — Никита погладил светлые кудряшки сына. — Самопалом заинтересовался? Волков стрелять пойду. Всыплю им за нашего «Тимура», понял?
Малыш подошел ближе.
— Папка, а они страшные, волки-то?
— Не то, чтобы страшные, а уж больно вредные.
— Ты не ходи, папка, они и тебя съедят.
— За меня, сынок, не бойся. Я на своем веку немало этого зверья перевел.
Вычистив ружье, Никита стал заряжать патроны. Ванюшка старался помогать отцу, подавая блестящие латунные гильзы, упругие войлочные пыжи.
— Учись, сынок, учись, — одобрительно заметил отец. — Вырастешь — тоже охотником будешь.
— Буду! — глаза мальчика блеснули. — Уж я им задам. И за «Тимура» и за козу, что прошлой зимой у Еремеевны пропала.
Зарядив десяток патронов, старший конюх надел полушубок, шапку и, взяв ружье, сказал:
— Ну, мать, я пошел. К утру вернусь.
Ульяна завернула в платок несколько пирожков.
— Поешь на досуге.
Женщина прижалась к широкой груди мужа.
— Взял бы кого-нибудь с собой. Не дело одному ночью по лесу ходить.
— Еще чего! Не впервой. — Никита нахмурился и, легонько отстранив жену, шагнул через порог.
Пройдя деревню, старший конюх повернул в сторону дальнего леса. До оврага, где лежал «Тимур», было около пяти километров. Никита хотел прийти засветло, чтобы успеть осмотреться и выбрать подходящее место. Расчет охотника был прост. Волки вернутся к остаткам «Тимура», тут он их и встретит.
Занятый своими мыслями, Никита шел, не разбирая дороги. Черная маслянистая земля налипала на сапоги, затрудняя движение. От быстрой ходьбы стало жарко. Охотник остановился, счистил с обуви комья, грязи, снял шапку и вытер вспотевший лоб.
До леса уже недалеко, а там, в овраге, лежит «Тимур»… Вспомнилось, как утром он бродил по лесу в поисках жеребца. Привлекли внимание вороны, кружившиеся над оврагом. Никита знал, что эти мрачные птицы зря не собираются, и пошел в ту сторону. Еще издали он увидел труп «Тимура». Понял, что несколько часов назад здесь разыгралась страшная драма. Старший конюх не стал спускаться в овраг и повернул обратно. Волки могли быть неподалеку. Малейшая неосторожность спугнула бы чутких зверей, и тогда ищи их по всему лесу.
Охотник посмотрел на небо, по которому ползли серые узкие ленты облаков. На западе слабо розовела полоска зари. Скоро наступит ночь, а вместе с нею придут волки. Никита заторопился. Миновав поле, он углубился в лес и подошел к оврагу с другой стороны. Выбрав удобное место, старший конюх осторожно спустился на дно. Широкий овраг с пологими стенками порос молодыми березками и ельником. Это облегчало задачу охотника. Среди деревьев можно было лучше укрыться, не вызвав подозрения зверей.
«Тимур» лежал, как и утром, на левом боку, согнув передние ноги. Сильно взрыхленная земля говорила о том, что между лошадью и серыми хищниками была отчаянная борьба. По следам не трудно было восстановить всю картину битвы. Внимательно осмотревшись, Никита определил место вероятного появления волков и стал устраивать засаду.
Поблизости росло несколько пышных молодых елей. Охотник залез в самую гущу их, замаскировался ветками, обломал лишние, чтобы иметь хороший обзор и стрелять в нескольких
