Патрик О'Брайан - Гавань измены
Его не удивило, когда форт открыл безрезультатный огонь — увидев французскую эскадру, Джек сразу понял, что дей — союзник Франции. Но это дало ему подходящий предлог сделать то, что он задумал.
Он уклонялся, идя в бейдевинд к западному берегу, снова выжимая из «Сюрприза» все, на что тот способен. Еще никогда Обри настолько не ощущал себя и корабль как единое целое. При более слабом ветре в глубине бухты фрегат сможет нести невероятное количество парусов, Джек точно знал, какую нагрузку выдержит корабль, и тот вел себя как породистое животное, уходя все дальше от большого француза, который почти мгновенно развернулся и шел параллельным курсом в двух милях на правой раковине «Сюрприза», постреливая из погонных орудий.
Приближался западный берег, несколько рыбацких лодок забрасывали сети: все ближе и ближе в этом головокружительном темпе, и все это время Джек размышлял над возможным курсом, силой ветра, сносом — плавная, едва осознанная последовательность расчетов.
— Приготовиться к повороту оверштаг, — в тишине крикнул Джек, и поживее! — Еще одна сотня ярдов, вторая сотня, и он крикнул: — Руль под ветер!
И снова фрегат развернулся с невероятным изяществом и помчался в северном направлении вдоль западного берега к Братьям и мысу за ними. Но теперь уже проявилось преимущество наветренной стороны: несмотря на быстрый разворот «Сюрприза» и бо̀льшую скорость, французам требовалось проплыть меньше — как лошади на ипподроме, французы двигались по внутренней, более короткой дорожке, а «Сюрприз» — по длинной внешней; и если только «Сюрприз» не выбросится на берег, казалось, что французы отрежут его до Братьев или чуть дальше, прижмут к мысу.
Когда Братья с тремя проливами между ними неслись на корабль, а оба француза приближались, обстреливая «Сюрприз», на борту стояла мертвая тишина. На протяжении всей долгой гонки на прямом отрезке тяжелый фрегат имел предостаточно времени, чтобы поставить невероятное количество парусов, и теперь мчался, может, даже быстрее «Сюрприза». Стрельба стихла, поскольку никто не хотел замедлять этим скорость.
Тяжелый фрегат держал курс в средний проход, что должно было привести его к мысу раньше «Сюрприза», и там он встанет поперек курса, приготовившись к бортовому залпу, пока «Сюрприз» будет еще только приближаться к мысу. Двадцативосьмипушечный корабль шел в кильватере «Сюрприза», чтобы отрезать его, если, миновав первый пролив, «Сюрприз» попытается уйти обратным курсом.
Тяжелый фрегат сейчас находился не более чем в полумиле позади траверза по правому борту и быстро приближался. Джек не столько убавил паруса, как убавил скорость, потихоньку потравив шкоты, и совсем чуть-чуть привёлся к ветру. Команда выполнила приказы, но помрачнела, когда француз сначала поравнялся с ними, а затем, уже близко от прохода между первым и вторым «Братом», вырвался вперед, а впереди вырастала за пеленой дождя высокая и пугающая стена мыса. Попутно француз издалека дал по ним бортовой залп, но вместо того чтобы ответить, Джек прокричал:
— Приготовиться убрать паруса, — и прошел к штурвалу.
Француз несся вперед, отбрасывая великолепный носовой бурун, мчался прямо в средний проход и врезался в мель просто с невероятной силой, все мачты мгновенно унесло вперед и в подветренную сторону. Второй фрегат сразу же привелся к ветру и ушел к восточному берегу.
— Тишина на борту, — проревел Джек, перекрикивая начавшееся ликование. — На гитовы, паруса на гитовы. Вынести грот-марсель на ветер.
И вскоре Джек провел мягко скользящий «Сюрприз», но не через первый проход между Братьями, а через глубокую расщелину между первым Братом и береговыми скалами, настолько узкую, что ноки рей царапали по скалам.
— Обрасопить и отойти в море, — приказал он, и «Сюрприз», выбравшись из западни, в галфвинд направился в открытое море.
Когда фрегат отошел подальше от мыса и Братьев, дождевой шквал накрыл бухту с северо-северо-запада. Толстая серая завеса скрыла берега по обе стороны и остановила чрезмерное ликование на палубе. Команда перестала лупить друг друга по спинам, жать руки и кричать «Мы уделали их, долбаных ублюдков, обставили их! Бог с нами! Видали когда-нибудь подобное?» Но общая атмосфера восторга никуда не делась, повсюду сияющие лица, матросы влюбленными глазами смотрели на своего капитана. И тут дождь кончился, явив голубое небо над мысом Акрома.
Джек, широко расставив ноги, прочно стоял у гакаборта, осматривая залив в подзорную трубу от одного берега к другому. Первое обжигающее пламя триумфа поугасло, но в его глазах все еще поблескивал пиратский огонек, пока он перебирал в уме разные варианты.
— Позовите доктора, — после паузы приказал Джек, а когда тот появился, произнес: — Смотри, как обстоят дела, — и кивнул туда, где в полутора милях серого вздымающегося моря оставался недвижимым французский двухпалубник, — «Поллукс» потонул, взорвался и потонул, конечно же, но сначала успел хорошенько покалечить француза.
Джек передал подзорную трубу, и Стивен увидел наполовину разрушенный корабль, на миделе орудийные порты слились в один, отсутствовала фок-мачта, вода хлестала из шпигатов.
— Взрыв нанес сильные повреждения, и, осмелюсь предположить, бимсы выскочили из гнезд. Канаты тянутся с носа и кормы, он сильно осел, немалый крен в носовую часть... Думаю, сегодня он не сдвинется с места, что бы мы ни делали.
Стивен перевел взгляд на почерневшие обломки, разбросанные на участке с полмили диаметром.
— Пять сотен человек унесло взрывом в одну секунду, Матерь Божья.
— Теперь взгляни на Братьев, — сказал Джек после небольшой паузы. — Там тяжелый фрегат, лишившийся мачт, после того как налетел на риф в центральном проливе. Налетел с такой силой и сел так глубоко, что никогда уже не сойдет. Не стоит даже тратить время на то, чтобы его спалить.
— Как я вижу, экипаж плывет на берег в шлюпках, — ответил Стивен.
— Именно так. А теперь, — махнул рукой Джек, — взгляни дальше вглубь бухты. Его жалкий и ублюдочный спутник несётся во всю прыть в Замбру: уверен, это «голландец», силой взятый на французскую службу, и у него нет ни малейшего желания проливать кровь за кучку иностранцев. Ты все уяснил?
— А что это за шлюпки вон там?
— Это рыбаки и прочие, спешащие разграбить все, что можно унести с поврежденного корабля.
— А тот... тот корабль с двумя мачтами?
— Это наш баркас. Мы бросили его, когда кинулись на помощь: Хани присоединится к нам с верпом и канатом.
— В таком случае, думаю, все понятно.
— Очень хорошо. Будь добр, выскажи свое мнение, политическое мнение о таком плане: мы, не теряя ни минуты, отправимся в Замбру, вступим в бой с это убогой голландской шаландой и обстрелявшим нас фортом и, захватив их, отправим дею послание, что если его правительство немедленно не извинится за оскорбление нашего флага, мы сожжем все торговые суда в гавани. А когда с этим будет покончено, сможем побеседовать с консулом Элиотом. Как думаешь, это хороший план?
