Патрик О'Брайан - Миссия в ионическом море
Стивен тяжело облокотился на поручень: кто-то внизу трапа поставил его ищущую опору ногу на первую ступеньку. Он почувствовал, как рука Джека нащупала его руку, пожал ее и спустился вниз в шлюпку.
- Отваливай, - мгновение спустя скомандовал Моуэт. Высокая, темнее ночи корма "Ворчестера", закрывающая большой участок звездного неба, начала медленно удаляться. - Весла на воду, - приказал Моуэт, и шлюпка моментально оказалась в одиночестве.
С берега дул бриз, наполненный ароматами суши: вонь болота, запах росы на камыше, запах растений вообще.
Гребли долго, но все прошло легко - луна не взойдет еще час. Никто не разговаривал, и Стивен обнаружил, что сидение в темноте, с ритмичным плеском весел, толчками, ощущением движения, но движения невидимого, было похоже на сон, или, точнее, на иное состояние сознания, но теперь глаза привыкли к темноте, и он мог достаточно четко разглядеть землю.
Сияние звезд, казалось, становилось сильнее, хотя облака и плыли по Млечному Пути, и Стивен узнал некоторых матросов - хотя признал скорее по общему ощущению, чем по лицам, а Финтрума Спелдина - по истлевшей старой шерстяной шапке, с которой тот никогда не расставался. Все трезвые, надежные и крепкие. Бондена он, конечно, узнал с самого начала.
- У вас есть плащ, доктор? - неожиданно спросил Моуэт.
- Нет, - ответил Стивен, - и не чувствую в нем нужды. Уверен, впереди теплая, даже душная ночь.
- Так и есть, сэр, но у меня такое чувство, что ветер зайдет с зюйда - взгляните на эти облака, как их повернуло и разорвало. А если так случится, то пойдет дождь.
- Доктор сидит на своем плаще, - вмешался Бонден, - я сам положил его сюда.
- Теперь вы можете довольно четко увидеть башню, - через некоторое время заметил Моуэт. Стивен посмотрел в указанном им направлении, и там, и в самом деле, на фоне неба выделялась темная квадратная башня, построенная римлянами, во времена, когда море вдавалось вглубь суши на пять или даже десять миль.
Больше никто ничего не сказал, пока не услышали, как небольшие волны разбиваются о берег, и не увидели слабую линию белого прибоя по обе стороны.
- Мы почти на четверть мили к югу от отмели, сэр, - тихо произнес Моуэт, стоя в лодке, в то время как остальные отдыхали на веслах. - Это подходит?
- Превосходно, благодарю вас.
Моуэт произнес:
- Прибавить ходу, - и шлюпка пришла в движение, набирая скорость, пока с шорохом не коснулась песка. Баковый с мостиком в руках выпрыгнул из лодки, и Бонден провел Стивена через банки шлюпки, предупредив:
- Смотрите под ноги, сэр.
И доктор очутился во Франции.
В пять минут Бонден запалил свечу, зажег потайной фонарь Стивена и закрыл его стенки, затем накинул ему на шею остальное снаряжение, уложенное в маленький тканевый мешочек, и заставил накинуть на себя морской плащ. Моуэт тихо произнес:
- В половину пятого завтрашним утром на этом же месте, сэр. Если не получится завтра - голубой фальшфейер в полночь и следующим днем на рассвете.
- Договорились, - рассеяно ответил Стивен. - Доброй вам ночи.
Он зашагал вверх по мягкому песку, и позади него задребезжал шлюпочный мостик, затем снова раздался шорох шлюпки по песку и скрип весел. Добравшись до дюн, он остановился и присел, обернувшись к воде.
Волны набегали на берег, вода отражала небо, усыпанное звездами. На горизонте не видно ни корабля, ни даже шлюпки. Тишину нарушал только шелест ветра над дюнами и шумящий внизу прибой. В каком-то смысле так выглядел мир в самом начале - только стихии и звездное небо.
Двигаться ему не хотелось совершенно. Чувство собственной неуязвимости, выручавшее его в начале войны, давным-давно пропало. В последнее свое посещение Франции он оказался в заключении, и, несмотря на то, что выбрался в целости и сохранности, по крайней мере две французские разведслужбы раскрыли его, так что никаких сомнений не будет.
Попади он в их руки сейчас, то может не ждать от них никакой милости: избежать пыток и выбраться живым не выйдет. В былые времена его ожидала примерно та же участь, но тогда всегда оставался шанс обмануть своих противников. К тому же, тогда Мэтьюрин еще не женился, оставался целиком предан своему делу и, в любом случае, меньше беспокоился о своей жизни.
Прямо перед ним на горизонте что-то засверкало, все ярче и ярче, и, наконец, показался краешек луны, сверкнувшей и почти ослепившей его привыкшие к темноте глаза. Когда крупный полумесяц навис над морем, Стивен прижал к уху часы, нажал на головку репетира и прислушался к бою стрелок.
Луна и часы подсказывали, что пора идти. Поднявшись на ноги, он зашагал к краю воды - туда, где влажный песок не только облегчал ходьбу, но и не оставлял никаких следов ног.
Дважды он останавливался, вынужденный пересиливать свое нежелание продолжать, и оба раза оглядывался на вытянутое в воде отражение луны. На море было пусто, как вблизи, так и вдали.
Наконец, перед ним раскинулась отмель в устье Эгюии - широкая полоса песка, усеянная побелевшими стволами деревьев: за исключением паводков большая часть реки оставалась в пределах лагун и болот, а моря достигал лишь ручеек, который человек мог запросто перепрыгнуть.
Когда Стивен подошел к нему, то спугнул ночную цаплю, промышлявшую под крутым берегом и почему-то знакомый ему громкий и резкий крик улетающей цапли - черной и белой в лунном свете, принес ему успокоение. Он успешно перепрыгнул ручей, хотя перед этим боялся, что его неуклюжесть, так часто сопровождаемая страхом, может заставить его оступиться. Достигнув дальнего берега реки, Стивен увидел искомые два огня. Два огня - один над другим, где-то далеко в направлении охотничьего домика.
Тот, кого он искал, находился там и точно в срок, но, чтобы добраться до него, Стивену придется обойти лагуну, следуя по рыбацкой тропке через поросший лесом холм, а затем продраться через заросли камыша к дамбе, перейдя на своем пути через три небольших озерца.
Этот конец тропинки был достаточно протоптан и тверд и провел его вокруг выступающего языка суши к мелкому заливу, полному болотных птиц, улетевших прочь с отчаянными свистящими криками.
И действительно, хотя болото и производило впечатление тишины - тихая, блестящая под молчаливой луной вода - на самом деле помимо посвистывания ветра в камышах, там раздавалось немало звуков: слева он слышал сонное бормотание фламинго, похожее на гусиное, но более низкое, частенько над головой пролетала утка - ее крылья шелестели, а на дальнем краю зарослей камыша, которые ему требовалось пройти, чтобы достичь дамбы, возможно, в миле от него, выпь затянула свою песню, похожую на сигналы в тумане - бум, бум, бум. Регулярно, как ежеминутная пушка.
