Патрик О'Брайан - Миссия в ионическом море
- Теперь у вас действительно есть, что рассказать своим внукам, - заметил Моуэт, и, указывая наверх, добавил, - и не забудьте о крюйс-брам-стакселе.
- Я восемь лет прослужил с сэром Аланом Ховартом, и, полагаю, он величайший приверженец верхних летучих парусов во флоте, - сказал Коллинз, - но за все время я ни разу не видел весь набор, только не все одновременно.
Стивен подумал, как долго ему следует пялиться на "весь этот набор", дабы соблюсти приличия - он чуял запах бекона и кофе и истекал слюной.
- Мистер Пуллингс, дорогой, - начал было доктор, но в этот момент летучий кливер счел нужным оторваться от шкота, и в суматохе Стивен ускользнул.
Друзья все еще завтракали в роскошном флотском стиле, когда вошел помощник вахтенного, даже не дождавшись разрешения Джека.
- Вахта мистера Моуэта, сэр, - воскликнул он, - и прямо на левой скуле паруса четырех купцов.
- Не военные корабли, мистер Хани?
- О нет, сэр. Большие жирные-прежирные купцы - все сбились в кучу, ха-ха-ха! - мистер Хани от всего сердца громко рассмеялся и закашлялся, встретив холодный взгляд своего капитана. Джек отпустил его, заметив Стивену:
- Боюсь, что буду вынужден их снова жестоко разочаровывать. Но если мы хотим оказаться в устье Эгюии завтра вечером, то времени гоняться за призами нет.
- Прошу прощения, сэр, - произнес Моуэт, показавшись в дверях, - но боюсь, что Хани доложил не совсем точно. Прямо по левой скуле четыре паруса купцов, один из них велик, и если мы не сменим курс, то через пол-склянки они окажутся с наветренной от нас стороны. Разрешите положить корабль на другой галс?
- Вы в точности уверены, что это купцы?
- Сама уверенность, сэр, - ответил Моуэт, широко ухмыльнувшись, прямо-таки дружелюбный волк.
- Тогда наш курс должен оставаться ост-норд-ост тень ост.
- Есть, сэр, - с похвальной стойкостью подтвердил Моуэт, - курс ост-норд-ост тень ост. - Лицо его потускнело, и он вышел из каюты.
- Вот, - сказал Джек, - этого я и боялся. Превосходная двенадцатичасовая погоня, весь экипаж на палубе, расправлен каждый клочок паруса, погонные пушки играют в кегли - все это отлично бы сплотило матросов после провала в Медине. Ты слышал об этом, Стивен?
- Пришлось, и в невыносимых подробностях.
- Мне пришлось их разочаровать там... или мне так показалось. С тех пор их как подменили. И сам я с тех пор почти все время был адски зол - просыпался утром уже сердитым и легко раздражался в течение дня. Скажи мне, Стивен, есть ли таблетки или микстуры против хандры и дурного нрава? Я в последнее время в ужасном унынии, и, боюсь, ты это заметил.
На мгновение он подумал сообщить Стивену о подозрениях, что крутились у него в голове, но, вспомнив, какие встречи приходилось проводить его другу, сказал только:
- Если ты закончил, Стивен, можешь покурить. Уверен, ты прикупил в Маоне самого зловонного табака.
- Если ты уверен, что и в самом деле это не станет тебя раздражать, - ответил Стивен, мгновенно ощупывая карманы, - то могу. Для меня табак - венец еды, лучшее начало дня, превосходный усилитель радостей жизни.
Потрескивание и продукт горения этого маленького бумажного цилиндра, - продолжил он, подняв сигару, - дает мне чувственное наслаждение, о чьих глубоких корнях я стыжусь и размышлять, а медленное тление, в целом, дает удовлетворение, от которого я не должен запросто отказываться, даже если это причиняло мне вред, которого и нет.
И близко не так. Напротив, табак очищает мозг от лишнего, обостряет ум, вознаграждает благоразумных курильщиков бодрым и жизнерадостным настроением. А скоро мне потребуется вся моя жизнерадостность и бодрость.
- Как бы я хотел, чтобы ты туда не ходил, - тихо произнес Джек.
- Выбора нет, - отозвался Стивен.
Джек кивнул: в высадке Стивена около удаленного ручья было столь же мало возможности выбора, как и у Джека, ведущего корабль в схватку, но присутствовало еще что-то ужасно хладнокровное в деле с этим ручьём, хладнокровное, темное и одинокое.
Сама эта идея ему была противна, но все же он гнал "Ворчестер" туда, где идея воплотится в реальность, со всем мастерством, приобретенным за время, проведенное в море. Джек безжалостно гнал корабль и экипаж, кливеры и стаксели постоянно убирались и расправлялись с предельной четкостью относительно стремления корабля привестись к ветру, и сам он вахту за вахтой стоял за штурвалом.
Ворчестерцы озадачились: те, кто понимал мореходное искусство - глубоко впечатлены, а те, кто нет - столь же сильно поражены ощущением неимоверной срочности, что тоже мгновенно выполняли все приказы.
Джек гнал корабль так сильно, что когда выполнил подход к берегу, еще оставалось в запасе время - невыносимо тянущиеся часы, в которые "Ворчестер" крейсировал туда-сюда, а на ярком западном склоне неба солнце клонилось к закату.
Оно, наконец, зашло, полыхая долгим золотым пламенем, пока корабль бежал под неустойчивым ветром, неся с собой тьму. И всё же прошел еще час, прежде чем они подошли достаточно близко, чтобы послать шлюпку к этому плоскому, пустынному берегу, и этот час тянулся как десять.
Все приготовления сделаны, письма написаны, указания повторены несколько раз. Джек возился с потайным фонарем, голубым сигнальным фальшфейером, пистолетами, и патентованным устройством добывания огня, что Стивен брал с собой. Джек также добавил складной нож и несколько саженей крепкого троса.
- Я сменил кремни на пистолетах, - еще раз сказал он.
Стивен снова поблагодарил его и взглянул на часы: прошло только семь минут.
- Давай, - произнес он, подойдя к футляру виолончели, - сымпровизируем.
Несколько минут они пиликали и гоняли канифоль туда-сюда. Затем Стивен наиграл строчку из симфонии Гайдна, которую когда-то вместе слышали - странную навязчивую незавершенную фразу, слабый вопрошающий голос из другого мира. Джек подхватил. Они сыграли в унисон раз или два, а затем повторяли мелодию на все лады с бесконечными вариациями, иногда играя согласованно, а временами вразнобой.
Ни один не являлся великолепным музыкантом, но каждый был достаточно компетентным, чтобы выразить многое из того, что хотел выразить, и так они и перекликались без остановки до тех пор, пока не пришел Пуллингс, чтобы сообщить, что корабль на глубине десяти саженей, и катер спущен.
После залитой светом каюты палуба показалось непроницаемо тёмной - только свечение нактоуза. Невидимые руки провели Стивена по трапу. "Ворчестер" не нес топовых огней, огромные кормовые фонари тоже оставались холодны и темны, иллюминаторы и окна кормовой каюты тщательно затемнены. Корабль тихо крался к еще более темному берегу по невидимому морю: над головой призрачные паруса, разговоры вполголоса.
