Флибустьер. Вест-Индия - Ахманов Михаил Сергеевич
Четверо всадников сопровождали их в качестве свиты. Для этой поездки Серов отобрал парней повыше ростом и покрепче, трех братьев Свенсонов и Хрипатого Боба. Они приоделись, разграбив вконец сундук ван Зейделя: Джо щеголял в малиновом жилете, Олаф — в алых бархатных штанах, а Стигу и Эрику достались кружевные рубахи, шляпы и башмаки. В другое время жители Бас-Тера сбежались бы полюбоваться кавалькадой, но нынче страх возобладал над любопытством: все сидели по домам. Набережная была почти пуста, и только у товарных складов маячили охранники с мушкетами.
Гавань казалась столь же тихой и безлюдной, если не считать пары шестивесельных шлюпок, неторопливо скользивших к берегу. Мулы тоже не спешили, и когда Серов добрался до католической церкви, прибывшие уже толпились на ее ступенях — двенадцать оборванных головорезов с «Трезубца» и «Грома» и двое мужчин в нарядах пороскошнее. Эти были главарями: один — жилистый, крючконосый, прокаленный солнцем тропиков, другой — крупный светловолосый верзила с рубцом от верхней губы до правого уха. Шрам приподнимал губу, и оттого казалось, что он весело скалится, но серые его глаза были холодны, как айсберг.
Серов натянул уздечку, и Шейла с Бобом поравнялись с ним. Сзади слышался шорох, лязг и скрежет — братья-датчане вооружались, готовясь к драке. За церковью шла крутая улочка, ведущая наверх, к площади и губернаторской резиденции, однако сворачивать в нее было опасно — тыл оставался незащищенным. Кремневый пистолет — штука, конечно, неуклюжая и не очень точная, но пуля все-таки быстрее мула. К тому же Серов сомневался, что их скакуны умеют двигаться галопом.
— Кто такие? — спросил он, приблизившись к подозрительной компании.
— Здоровяк — Стив Ашер, капитан «Трезубца», а с ним Пьер Пикардиец, — пояснила Шейла. — Тот, с носом как у попугая!
— И зубами как у акулы, — прохрипел Боб, потянувшись за пистолетом. — О чем поганец Морртимер у «Старрого Пью» толковал? Врроде про этих вот самых ублюдков, что пасть рразинули на наше серребришко? Не угостить ли их свинцом?
Но Пикардиец, не испугавшись угрозы, шагнул вперед, заступил дорогу мулам и во все глаза уставился на Шейлу.
— Дева Мария и все святые! Девчонка старого Брукса, чтоб мне пропасть! — Голос у него был громкий, резкий, и на английском он изъяснялся с заметным акцентом. — Болтали в кабаках, что мисс Шейла так убивается по дядюшке, что высохла как щепка и навсегда поселилась в лесу. Живет теперь у его могилки, чтоб, значит, свиньи и стервятники косточек не растащили… может, с горя уже померла… Вранье, видать! Вот же она, тут! Живая, здоровая, в богатом наряде и с молодцами Брукса! Откуда только взялись… С голландской посудины, что ли?
Он махнул в сторону брига и попытался выдернуть уздечку из рук Шейлы, но девушка хлестнула Пикардийца по пальцам:
— А ну, прочь! Отойди! Говоришь, болтают, что я умерла? А я вот слышала, что тут есть парни, что зарятся на мое наследие. Только напрасно! Ни одна крыса фартинга не получит!
— Это какое же наследие? — с ухмылкой спросил капитан «Грома», отступая, однако, на пару шагов. — Лачуга в Ла-Монтане и дюжина беззубых негров? Что еще тебе оставил дядюшка? Пальму с кокосами и огород с капустой? Бочку рома и старые подштанники?
Щеки Шейлы гневно вспыхнули, рука метнулась к поясу, но Серов, наклонившись, перехватил ее запястье. Люди с «Трезубца» и «Грома» не прикасались к оружию и явно не собирались драться, хотя пистолеты Свенсонов и Боба могли уложить половину из них. Надо думать, кровопролитие не входило в планы главарей, и добивались они чего-то другого — наверное, просто хотели разобраться в ситуации. Серов мог бы изложить ее в самом лучшем виде и опасался только одного — чтоб Шейла не проговорилась. Скажем, про пушки форта, Тегга и голландских канониров…
Велев своим спутникам опустить оружие, он вымолвил:
— Каждый имеющий глаза видит наследие мисс Шейлы Брукс — судно в гавани, три его мачты, пушечные порты и двадцать четыре орудия. Фрегат, груженный серебром… Вы его хорошо рассмотрели?
Все еще ухмыляясь, Пикардиец взглянул на Серова:
— А это что за расфуфыренный петух? Тех знаю, — он покосился на Боба и Свенсонов, — а эта птичка мне незнакома. Откуда ты взялся, красавец? И что тебе за дело до «Ворона», его орудий и серебра?
— Это мой корабль, — сказал Серов. — Мисс Брукс оказала мне честь, сделав капитаном, и многие в экипаже с ее решением согласны.
— А кто же Пил, Эдвард Пил? Наверно, капитан для несогласных? И их, видать, побольше, если Пил на корабле, а ты с девчонкой Брукса здесь. Разве не так? — Усмешка вдруг исчезла с лица Пикардийца, и он, жадно сглотнув, произнес: — У Пила судно, пушки, сотня молодцов и серебро, три миллиона песо, говорят… А что у вас?
— Все то же самое, кроме серебра — корабль, люди, пушки. Вот они! — Рукой, затянутой в перчатку, Серов показал на голландский бриг. — Кроме того, вы ошибаетесь в подсчетах, капитан, — в команде Пила меньше сотни. Многие перебежали к нам, так что еще до заката мы ступим на палубу «Ворона» и разберемся с мистером Пилом.
— И с серебром?
— Безусловно.
— Три миллиона песо… три… — будто зачарованный, пробормотал Пикардиец. — В Панаме Морган взял четыре, но их пришлось делить на пару тысяч голодранцев… А здесь на всех кораблях трех сотен не насчитаешь… И три миллиона серебром! Господь всемогущий!
— Хоть десять, — заявила Шейла, ударив мула каблуками. — Ну-ка, уходи с дороги, Пьер! Убирайся! Я же сказала: из моего наследства — никому ни фартинга!
Очень удачно получилось — случайно или она решила подыграть Серову, изображая непреклонность. Он уже не сомневался, что Пикардиец лишь застрельщик, а главное слово будет за Ашером. Не просто слово, а, вероятно, деловое предложение. Так оно и получилось.
— Не нужно горячиться, леди, — спокойно молвил капитан «Трезубца». — Вы здесь, вы живы, и часть команды на вашей стороне, а это значит, что Пил — ворюга, нарушивший закон Берегового братства. Что, дьяволом клянусь, для нас не новость — люди с «Ворона» много пили и еще больше болтали. За это мы можем пустить на дно их лоханку, да груз уж больно ценный! И брать на абордаж их не годится, потери будут слишком велики… А что еще сделаешь? Пил клянется, что три миллиона — дым над трубой, но кто поверит лживому скоту? Словом, леди, мы в затруднении… — Ашер раздвинул губы, показав внушительные клыки. — Однако вы здесь, и это меняет дело. Ваш человек говорит, что вы не одни, что есть у вас люди и пушки? Ну и отлично! Верните свою посудину, но так, чтоб груз не утопить… Верните, а мы подсобим!
— Но не бесплатно, не бесплатно, — предупредил Пьер Пикардиец. — Бог велел делиться, леди и джентльмены. Особенно с теми, у кого больше пушек.
Бросив на Шейлу предостерегающий взгляд, Серов вежливо приподнял шляпу и ответил:
— Благодарю, капитан. Мы обдумаем ваше предложение, и я надеюсь — я даже уверен! — что мисс Брукс проявит щедрость. Но только в разумных пределах! Скажем, миллион на двоих… Это устроит?
Кто-то из Свенсонов фыркнул за его спиной, а в горле Хрипатого Боба забулькало и заклокотало. Пикардиец почесал в затылке:
— Полтора мне больше нравится. Полтора вам, полтора нам. Так будет справедливо.
— Договорились. Мы оставляем себе полтора миллиона, а все, что свыше, — вам. — Серов поднял руку. — Клянусь милостью Господней! Вы получите свою часть груза из трюмов «Ворона»! А сейчас расступитесь и дайте нам проехать.
— Похоже, вы направляетесь к губернатору, — сказал Стив Ашер. — Но стоит ли втягивать его в наши разборки? Я бы не советовал. Определенно не советовал!
— У нас и мысли такой нет, — успокоил его Серов. — Положено, однако, засвидетельствовать почтение властям и обсудить размер портовых сборов.
— С вашей доли, — буркнул Пикардиец и освободил дорогу.
Прядая ушами и недовольно дергая уздечки, мулы потащились по пыльной и крутой улице, что вела к губернаторскому дворцу. Этот тракт выглядел более оживленным, чем набережная: тут и там в утреннее небо поднимался дымок, женщины готовили еду, хлопотали в крохотных двориках, пекли лепешки, развешивали белье. Еще навстречу кавалькаде попались три тележки с овощами, десяток негров с белым надсмотрщиком, несколько портовых шлюх и воинский патруль. Солдаты несли дежурство в верхней части улицы, у домов почтенных горожан мсье Филибера и мсье Баррета, торговцев колониальными товарами.
