Флибустьер. Вест-Индия - Ахманов Михаил Сергеевич
Шейла мелодично рассмеялась:
— А ты кого рассчитывал увидеть? Дьявола или своего лейтенанта?
Солдат наклонился, всматриваясь в ее лицо, и тоже перешел на английский.
— Ты откуда, la petite?[90] Что-то я тебя прежде в городе не видел. Ни в «Серебряном песо» у Кривого Франсуа, ни в «Старом Пью», ни в «Лошади и подкове»…
— Плохо глядишь, солдатик, — сказала Шейла и грациозно повернулась, придерживая юбку. — Ну, теперь рассмотрел? И как тебе?
— Отлично, ma foi![91] Правда, в толк не возьму, что ты тут делаешь?
— Недогадливый ты, парень… Там, внизу, — Шейла махнула в сторону моря, — все сидят по своим лоханкам, и на берег ни ногой. Тоска! И никакой работы.
Расправив усы, француз впился в нее жадным взглядом:
— А ты хотела бы потрудиться, ma belle?[92] Шейла сделала шаг к воротам и прищелкнула пальцами.
— Двадцать песо, служивый!
— Шестнадцать за двоих. Гийом дежурит на восточном бастионе, и без него никак не обойтись, малышка. Шестнадцать мы еще наскребем… Но больше — ни единого су![93]
— Черт с тобой! Спускайся!
Пригнувшись за своим кактусом, Серов вытащил из ножен шпагу. Если не считать пламени факелов, вокруг царила темнота. Свет звезд и едва народившегося месяца был слишком слабым, не позволявшим увидеть затаившихся в кустах людей; даже зная, где прячутся его бойцы, он мог разглядеть лишь смутные силуэты, почти незаметные во мраке тропической ночи. Считая с ним и с Шейлой, тут было тринадцать человек.
Девушка стояла у самых ворот, прижавшись к окованной железом створке. Руки ее шарили у пояса; из пышных складок платья вдруг появился пистолет, затем — кинжал, сверкнувший алым блеском в свете факелов.
Раздался лязг засова, и ворота приоткрылись. Усатый часовой высунул голову:
— Hola, mon angel![94] Ты где?
— Здесь, красавчик, — откликнулась Шейла и опустила ему на темя рукоять пистолета.
Удар был силен, но все же солдат устоял на ногах — похоже, череп его мог посоперничать крепостью с мореной дубовой доской. Хрипло выдохнув, он вцепился в Шейлу, раскрыл рот и завопил:
— Mort de ma vie! A moi, camerades![95]
Сейчас она его зарежет, мелькнуло у Серова в голове. Он бросился к воротам и отшвырнул солдата, успев заметить блеск кинжала Шейлы. «Не убивай его, девочка, не надо», — шепнул Серов, проскальзывая меж тяжелых створок. Вслед за ним в форт ворвались Хрипатый с братьями Свенсонами, и Боб тут же метнулся к восточному бастиону. Там, на лестнице, ведущей со стены во двор, маячила фигура второго стража, вскинувшего мушкет. Треск выстрела разорвал тишину, поднялся огромный кулак Хрипатого, и француз осел на землю.
Десяток полуодетых босых солдат, кто с саблей, кто с ружьем, выскочили из жилого каземата, тут же наткнувшись на корсаров. Серов ударил одного в колено сапогом, у другого вышиб оружие и ринулся к высокому мужчине, должно быть, офицеру — тот, подняв фонарь, спешил за своими людьми. Проклятия, крики и звон клинков наполнили двор; звуки метались среди кирпичных стен, будто пойманные в ловушку, но продолжалось это недолго — три-четыре или, самое большее, пять минут. За это время ошеломленных французов оттеснили в угол между северной и восточной стенами; все они были обезоружены, и половина — особенно те, кто повстречался с Хрипатым и Страхом Божьим, — едва держались на ногах.
Серов приставил шпагу к груди офицера:
— Прекратите сопротивление. Обещаю, что никто из ваших людей не пострадает.
Француз надменно вскинул голову:
— Кто вы такой? И что вам нужно? Известно ли вам, что вы посягнули…
— Известно, — оборвал его Серов. — Клянусь, что городу Бас-Тер не будет причинено разрушений или иного ущерба. Мы лишь арендуем ваш форт на несколько дней, после чего он вернется во владение Французской Вест-Индской компании. Я даже готов оплатить ядра и порох, которые мы израсходуем.
— Вы собираетесь стрелять, мсье?
— Непременно. Но большей частью в сторону моря.
Брови офицера приподнялись, затем, пожав плечами, он оглядел тесный дворик, освещенный фонарем и тремя факелами, своих солдат, зажатых в угол, клинки и пистолеты в руках корсаров. Вероятно, он не был лишен здравого смысла и понимал, что сопротивляться бесполезно.
— С кем имею честь?
— Маркиз де Серра.
— Француз?
— Нормандский дворянин. Вы, мсье?.. Офицер склонил голову:
— Поль Ансельм, лейтенант артиллерии и комендант форта. Примите мою шпагу, маркиз. Если не будет возражений, я со своими людьми останусь в казарме.
Мрачные солдаты потянулись вслед за Ансельмом в жилой каземат. Последним шагал кавалер Шейлы, ощупывая темя и с опаской поглядывая на пистолет в руках девушки. Когда он скрылся в темном проходе, Шейла захлопнула дверь и сунула свое оружие в массивные, предназначавшиеся для замка скобы.
— Теперь не выберутся. Но я, на всякий случай, посторожу.
Серов окинул ее восхищенным взглядом. В воздушном наряде мадам ван Зейдель, на фоне темной кирпичной стены, она казалась сказочной принцессой, владычицей древнего замка, где обитают гномы, эльфы и призраки. Ну и, конечно, рыцари — эти уже разбрелись по двору, лезли в подвалы и на стены, прикидывая, чем бы поживиться.
— Тегг! — позвал Серов. — Где Тегг?
Но бомбардир тоже занимался делом — увлеченно осматривал пушки. Двенадцать больших длинноствольных орудий глядели на бухту, их лафеты были изукрашены узорами, массивные стволы — казенную часть руками не обхватишь! — постепенно суживались, напоминая шеи огромных черных лебедей. В них воплощались сила и мощь этой эпохи, еще незнакомой с ракетами и фугасами, не знавшей напалма, атомных бомб и ядовитых газов. Все это придет, с грустью подумал Серов, придет неизбежно, а пока самое грозное оружие — эти бронзовые мастодонты, чугунные ядра и черный порох.
Он приподнял один снаряд размером с человеческую голову. Ему показалось, что ядро весит не меньше пуда.
— Подходящий калибр, — буркнул Саймон Тегг, одобрительно щурясь. — Крепостные пушки, любую лоханку в гавани по щепкам разнесут. Да и любую стену, клянусь Иисусом! Из таких пострелять — редкое удовольствие!
— Ты уж завтра не слишком усердствуй, рушить стены нам ни к чему, — предупредил Серов. — И помни: стреляешь ровно в двенадцать.
— Будет как договорились. Хотя — Бог свидетель! — я бы от этого городишки камня на камне не оставил! — Нежно похлопав пушечный ствол, Тегг повернулся и заорал: — Олаф, Стиг, Эрик! Рик, Боб, Джо, Тернан! Все сюда, бездельники! Откатить эту пушку и передвинуть к той амбразуре!
«Та амбразура» открывалась к городу и губернаторской резиденции. Понаблюдав, как пираты ворочают тяжелое орудие, Серов взял факел и поднялся на стену форта. В сотне футов под ним лежала темная морская поверхность, и кроме этой бесконечной непроницаемой тьмы да редких огоньков внизу он не видел ничего. Мрак надежно спрятал гавань, лодки, причалы и корабли; свет фонарей, горевших на судах, казался отблеском звезд в невидимой воде. Вдали раздался звон колокола, повторившись дважды, — на «Вороне», «Громе» и «Трезубце» пробили первый час ночи.
Серов поднял факел, махнул им над головой, рассыпая искры. На «Русалке», стоявшей ближе к берегу, чем корабли корсаров, не звонили, но эта тишина была обманчивой — Стур, и Жак Герен, и мингер ван дер Вейт, и все его люди не спали, поджидая сигнала. Опустив факел, он прислушался и вскоре различил тихий плеск воды и скрип уключин. Половина команды брига переправлялась в двух шлюпках на берег. Лучшие канониры, новый гарнизон форта…
— И завтра грянет бой, — пробормотал Серов, всматриваясь в проблески огней, мерцавших на кораблях пиратов, и представляя, как полетят над бухтой тяжелые ядра. Довольно кивнув, он швырнул в море факел и, насвистывая песенку, спустился во двор.
