Крушение шхуны "Графтон" - Ф. Е. Райналь
Вокруг поднимались острия скал и зияли пропасти. Там и сям на солнце блестели ледники. По скалам струились тысячи ручьев, извиваясь серебряными лентами. Туман легкими облаками обвивал верхушки скал.
На юге виднелся остров Адама, самый высокий из всей группы, и загораживал горизонт. На восток, от севера к югу, тянулась длинная цепь гор с выдающимися скалами, похожими на колоссальные крепости. Каждый выем между ними был страшной пропастью. К северу шла цепь несколько ниже; она была продолжением первой и, мало помалу понижаясь, оканчивалась береговыми рифами; они окаймляли остров огромными бороздами и образовывали боле или менее глубокие заливы; от нас их не было видно. Одна из скал, самая близкая к нам, оканчивалась двумя вершинами, поднимавшимися на одном уровне; это были: Пик и Могила гиганта. Еще ближе, на западе, возвышалась одинокая скала с пещерой наверху.
На втором плане, на севере от Аукландского острова, виднелись еще другие острова. Самый большой из них и самый плоский, был остров Эндерби.
На северо-западе широкие волны разбивались о подводные камни, которые мы заметили в то время, когда проезжали мимо островов. Несколько белых линий пены, которые выходили около десятка миль в море, показывали присутствие этих подводных камней.
Дальше во все стороны взгляд терялся в безбрежном пространстве океана. Напрасно смотрели мы на самый отдаленные точки горизонта, нигде не было видно паруса."
"Сердце мое сжалось при виде этого бесконечного, пустынного моря." — сказал Мусграв, оканчивая свой рассказ.
Он замолк, но мы все чувствовали, какие горькие мысли скрывались в этом молчании.
"Конечно," — сказал он после нескольких минут молчания. — "Я так же, как и вы, верю в Провидение и надеюсь на него, но ему угодно, чтобы мы заботились друг о друге, оно требует, чтобы человек работал на тех, которые слабее его и зависят от него. Но, что могу я здесь сделать для моего семейства, врученного мне, и что будет с ними без меня?"
Я успокаивал его и уверял, что он увидится со своим семейством, что мы не навсегда здесь останемся, что когда-нибудь нас освободят.
"Ну, так сделаем все, что может спасти нас," — сказал он, стараясь не падать духом. — "Мы забыли главное, а именно поставить сигнал, который обратил бы внимание на наш остров и указал, где мы находимся, а не то корабль может пройти мимо берега, и никто не догадается, что мы здесь. Надо как можно скорее поставить сигнал."
Мы были согласны с мнением Мусграва. Решено было на следующее утро заняться этим.
У нас была пустая бутылка. В тот же вечер Мусграв написал на листке бумаги все необходимое для точного указания, где мы находимся, листок бумаги вложил в бутылку и закупорили ее смолой, собранной на палубе "Графтона."
Суббота, 6-го февраля. Погода пасмурная и бурная; ветер северный, и с каждой минутой усиливается. Ночью барометр упал; в залив опасно ехать на лодке.
Пока я занимаюсь фабрикацией мыла, Мусграв с товарищами отправился к разбитому кораблю за досками. Он оторвал щипцами перегородку, разделявшую каюту от трюма, и с помощью товарищей вытащил несколько гвоздей, которые пригодятся нам для устройства нашей хижины. Кроме того, они взяли с собой длинные и узкие доски, уцелевшие от борта; из них мы сделаем пол.
Воскресенье, 1-го февраля. Дует легкий восточный береговой ветер; погода светлая. Барометр поднялся. Сегодня рано утром мы спустили лодку на воду и поехали ставить сигнал на берег полуострова Мустрава, который находится против главного входа в гавань Карнлей. Алик выздоровел и мог ехать с нами.
На одном мысе полуострова, почти посредине прохода в гавань, мы нашли высокую скалу, которая показалась нам удобной для сигнала. Мы воткнули довольно глубоко в торф длинный и крепкий шест, привязали на него холщовый флаг, сделанный из паруса, и шест укрепили четырьмя веревками; они шли в разные стороны и были крепко привязаны к четырем кольям. Под флагом привесили бутылку с письмом Мусграва.
Сигнал.
В этой экскурсии чуть было не случилось несчастье с Мусгравом. Когда мы вошли в лес, чтобы вырезать шест, мы наткнулись на спящего морского льва. Он тотчас же проснулся от наших шагов и бросился бежать, мы погнались за ним.
У нас были дубины с собой и ружье, но Мусграв вместо своего взял мое; я его всегда брал с собой, когда мы отправлялись в залив; оно уже несколько дней было заряжено.
Во время погони за тюленем он подошел довольно близко к животному и выстрелил. Выстрел раздался, но так как один ствол был заряжен дробью, то и не ранил зверя. Мусграв спустил другой курок, ружье осеклось. Он понапрасну разбил три пистона, выстрела не было, тогда он поставил ружье, чтобы разрядить его, вдруг раздался выстрел. Пуля пробила борт шляпы подле самого лба Мусграва. Мусграв, взволнованный неожиданностью и с лицом, перепачканным порохом, выпустили из рук ружье, отскочил назад и прислонился к дереву. Думая, что он ранен, мы оставили тюленя и подбежали к нему. Животное воспользовалось этой минутой, поползло к морю и исчезло в волнах.
После того, как сигнал был поставлен, мы сделали несколько наблюдений и рисунков залива; каждый раз, как мы бывали подле залива, Мусграв и я снимали по частями его план. Мы воспользовались для этого системой треугольников и употребляли для этой цели компас. Кроме того, мы каждый раз брали с собой лот для измерения глубины.
Возвращаясь назад, мы проходили мимо выдающейся скалы, на которой увидали бесчисленную стаю бакланов (морских воронов). Они очень часто встречаются на Аукландских островах; величиной они с нашу утку. Обыкновенно они сидят на низких утесах, выдающихся в залив, или носятся низко над волнами и охотятся за сардинками{3}.
Я стрелял в бакланов и убил двадцать шесть. Их мясо хотя и жирно, но не так неприятно, как тюленье.
Я стрелял в бакланов и убил двадцать шесть штук.
Проезжая вдоль берега, можно было легко наблюдать почву острова. Она состоит из базальта, из серого вулканического шлака, довольно плотного, твердого, и нескольких жил зеленого и мягкого камня. Там и сям, на берегу моря, мы находили целые кучи булыжника, вкрапленного в лаву, которая в изломе была чудного пурпурового цвета, иногда даже с лиловым отливом. Во все время нашего пребывания на Аукландских островах, мы никогда не находили ни мела, ни шиферного сланца, ни глины, ни песчаника.
На северном берегу полуострова Мусграв я заметил несколько слоев, толщиною
