Виталий Гладкий - Красная перчатка
Добрынины были столь богаты и славны, что с ними почитали за честь породниться не только бояре, но и князья. К слову, и Остафий Дворянинец имел виды на дочь Добрынина; у него как раз подрос и вошел в нужную для брачного союза пору сын Варфоломей. Остафия несколько раз избирали тысяцким и даже однажды посадником — четыре года назад. Именно под его руководством началось строительство каменных укреплений на Торговой стороне. А когда его избрали посадником, Остафий изгнал из Великого Новгорода сборщиков дани великого князя Московского и Владимирского Семена Иоанновича, сына князя Иоанна Данииловича Калиты; он правил в Новгороде с 1320 по 1340 год.
Боярин тоже был далеко не бедным; в перерывах между занимаемыми им общественными должностями он торговал с Ганзой. В какой-то мере Остафий и Милята были соперниками, потому что и Дворянинец торговал мехами. Но Остафий продавал в основном беличьи шкурки и не в таких больших количествах, как купцы Добрынины. Кроме того, он менял мед и воск на товары ганзейских купцов — сукно, железо, медь и вино. А еще Остафий на свой страх и риск снаряжал собственные суда для того, чтобы торговать с Заонежьем, а также городами Западной Европы — напрямую; так было гораздо прибыльней.
Остафий Дворянинец жаловался:
— Где это видано, што мы должны ответ держать за ограбление немецких купцов где-то в Варяжском море?! У Ганзы достаточно сил, штоб самим справиться с пиратами, а не перекладывать свою вину на чужие плечи. Торговые законы гласят, што в случае нарушения одним из купцов правил торговли предъявлять иск следует только виновному лицу. Но ить я ничего не нарушил, а мои кочи[22] с товаром арестованы в Любеке[23]. Ну и зачем тогда мы подписывали договор с немецкими купцами в 1338 году? На договоре поставили свои печати самые богатые и уважаемые купцы Ганзы — посол от Любека Маркворт фан Косфельде и посол от Готланда Венемер фан Эссен. И што? А ничего.
Милята Добрынин сокрушенно покачал головой и ответил:
— Сушший разор… Ну дык и мы не лыком шиты. — Тут он подмигнул боярину. — Третьего дни немецкий мастерманн[24] завез на Готский двор много ценного товару. Обратись к посаднику, а я поддержу, и этот товар будет конфискован в твою пользу — до выяснения причин ареста твоих судов или на покрытие убытков.
— А ежели ганзейцы снова уйдут из Новгорода? — сомневался боярин. — Они вполне могут устроить нам очередную торговую войну. Боюсь, посадник не согласится поддержать мою просьбу. Это же какой урон будет для торговли…
В торговых договорах оговаривалось, что во время войны купцам гарантировался «чистый путь», то есть свободное движение по торговым путям. Тем не менее на практике всякий раз с началом войны объявлялась торговая блокада. Иногда конфликты возникали и непосредственно между жителями Великого Новгорода и иноземными купцами, что нередко вело к приостановлению торговли.
В периоды особенно острых противостояний ганзейские купцы закрывали церковь и свои дворы, — Готский и Немецкий — забирали свое имущество, казну, архив и покидали Великий Новгород. Ключи от дворов они передавали на хранение особо доверенным лицам, высшим церковным иерархам — архиепископу Великого Новгорода и архимандриту Юрьева монастыря. В свою очередь новгородцы стремились задержать ганзейцев в городе до удовлетворения своих требований.
Купец хитро осклабился и сказал:
— Торговля с Новгородом для Ганзы — золотое дно, курица, которая несет золотые яйца. Ты думаешь, они зарежут ее собственными руками? Как бы не так! Все их выступления — это всего лишь игры. Штоб сбить цены на наши товары и получить полную свободу в торговле, желательно, беспошлинную. Поэтому нужно бить их по рукам — а еще лучше по башке — как можно чаще и больней. Так што не дрейфь, посадник будет на твоей стороне. Обещаю…
Милята Добрынин не мог признаться Остафию, почему так старается сделать ему большое одолжение — все-таки в купеческом сообществе он по праву пользовался большим уважением и серьезными связями. Просто среди бояр и именитых купцов давно шли разговоры, что пора нынешнего посадника сменить. И лучшей кандидатуры на этот пост, чем Остафий Дворянинец, нельзя было сыскать. Конечно, такие намерения держались в секрете, ведь еще существовало вече, которое нужно убедить, что Остафий — именно тот, кто нужен Великому Новгороду. А быть в дружеских отношениях с посадником дорогого стоит. Поэтому Милята уже мысленно подбирал ходоков из уважаемых купцов к посаднику, чтобы уговорить того пойти на крайние меры и прикрыть на время торговлю с Ганзой; ведь конфискацией товаров у одного мастерманна дело точно не обойдется — на Ганзу многие купцы имели зуб.
Ганза стремилась всеми силами ограничить контакты Новгорода с другими возможными покупателями с Запада, поэтому запрещалось перевозить новгородские товары на кораблях Ганзейского союза. Дело иногда доходило до того, что пираты и ганзейцы вместе грабили суда новгородцев. Немцы вывозили из Новгорода сотни тысяч беличьих шкурок, помимо большого числа соболей, куницы и бобра, и новгородцы теряли до половины дохода от торговли пушниной.
Поговорив еще немного, боярин и купец разошлись по своим делам. Впрочем, у Остафия в голове была лишь одна забота — как вызволить кочи и свой товар. Поэтому на торге он долго не задержался и направился домой.
Усадьба Остафия Дворянинца находилась на Плотницком конце и занимала большую площадь. Ее окружал крепкий высокий тын. Массивные, широкие ворота вели во двор, замощенный дубовыми плахами. В рубленом двухэтажном доме на каменном фундаменте, с сенцами и крыльцом, жил Остафий с семьей. Горница соединялась сенями с повалушей — пристроенной к дому холодной кладовой. Кроме дома, в усадьбе имелись еще и рубленые избы, в которых боярин поселил челядь и прислугу.
На подворье стояли две конюшни, в которых содержались лошади служебные и выездные, повить для сена и несколько хлевов; но основная часть скота и прочая живность, в том числе пернатая, содержалась в загородном поместье. Для хранения снеди и вин Остафий построил два просторных каменных погреба — один под домом, другой отдельно. Во втором погребе был обустроен ледник. А еще во дворе стояли добротные амбары для разного рода запасов, и в дальнем конце, за огородами, среди фруктового сада, — баня с предбанником. Все постройки и даже ворота украшала богатая резьба, на которую новгородские ремесленники были большие мастера.
Но оставим пока боярина и постараемся отыскать его младшего сына, непутевого Вышеню. Вообще-то, у него было два имени: православное Юрий, и второе — дань древней вере — Вышеня; предусмотрительный Остафий Дворянинец страховался на все случаи жизни и не забывал старые обычаи. Сын его родился в месяце жнивне — в августе, покровителем которого был Дажьбог[25] — Вышень.
