Владимир Ковтун - Полет дракона
Двумя резкими ударами руки офицер разбил тяжелые деревянные колодки. Человек поднялся на ноги, и согнулся в глубоком почтительном поклоне.
- Я буду вечно молить за вас Небо, господин…
- Уходи, уходи! – Нетерпеливо повторил Фэй.
В дальнем углу сарая он нашел того, кого искал.
Отшельник Лао сидел неподвижно, прикрыв глаза. Преданный Юс лизал ему руки.
- Учитель! Вы живы? – Окликнул его Фэй.
Лао открыл глаза.
- Это вы, господин офицер… вас-то, за что сюда?
- Учитель! Я пришел освободить вас.
Лао покачал головой. – Я свободен, сын мой. Никто не может заключить в темницу человеческую душу.
- Учитель! Надо бежать. Нельзя терять времени. Они хотят живым замуровать вас в Стене.
- Знаю. Мне сказали об этом.
- Погодите! Я разобью колодки, и помогу вам уйти.
- Мне не мешают колодки.
- Но в них вы не сможете идти!
- Я не смогу уйти, сын мой.
- У вас болят ноги? Я понесу вас.
- Ты не понял меня, добрый юноша. Я остаюсь здесь.
Фэй был ошеломлен. Он выпрямился, и опустил руки.
- Я не понимаю, Учитель…
- Небо позвало меня, мой мальчик. Я должен идти.
- Но, вы нужны людям, Учитель!
- Я буду помогать вам оттуда, где звезды прикасаются к заснеженным пикам гор.
- Учитель! Это – страшная смерть!
- Если на рассвете познаешь Дао, то на закате Солнца можно и умереть. И этот выбор – мой, а не тех, кто осудил меня. Великая Стена встретит меня, как мать встречает уставшего от дорог сына.
Фэй был в отчаянии. Он попробовал уговорить старца, но это оказалось бесполезным. Лао был непоколебим.
- Оставь уговоры, мой мальчик. Путь указан, и его следует пройти. Но, я хочу просить тебя об одолжении. Готов ли ты выполнить мою просьбу?
- Да, Учитель! – Хриплым от волнения голосом ответил Фэй.
- Последние годы моим единственным другом была вот эта собака. Ее зовут Юс, и она понимает человеческую речь. Возьми её к себе, заботься о ней. Я скажу ей все, что необходимо, и она будет преданно служить тебе. Когда придет ее последний час, проводи ее достойно и почтительно. Ты обещаешь?
- Да, Учитель!
Фэй опустился на колени, и припал к ногам Лао.
Мудрец, утешая юношу, еще долго что-то говорил и объяснял ему.
Наконец, он провел рукой по черным, шелковистым волосам Фэя, и тихо произнес:
- Иди, сын мой!
Утром следующего дня, у Стены, посмотреть на исполнение приговора собралось немало людей. Среди них были и те, кому Лао помог советом или делом.
Господин Цай приехал лично убедиться в том, что его приказание будет выполнено. На какое-то мгновение он встретился взглядом с Фэем, стоящим в толпе. В лице офицера он прочитал нечто, заставившее его быстро отвести глаза в сторону.
Подъехала телега с осужденным и охраной. Позади нее, опустив хвост, понуро шел верный пес отшельника.
Противно заскрипев колесами, телега остановилась, и Лао с трудом сошел с нее на землю. Произошла небольшая заминка, в течение которой Лао стоял, глядя поверх людских голов на далекие, плывущие в небе облака.
Наконец, чиновник в засаленном кафтане повернулся лицом к толпе и, развернув, свиток, зачитал приговор.
Закончив чтение, он повернулся к восседавшему в паланкине господину Цаю, и низко поклонился.
Двое солдат взяли Лао под руки, и повели к Стене.
Фэй, не отрываясь, смотрел на маленькую, тщедушную фигурку старца, на Стену и зияющее в ней темное углубление. Все происходящее казалось ему страшным сном.
На мгновение Лао застыл у входа в свое вечное пристанище, затем, наклонив голову, шагнул внутрь.
Двое солдат принялись быстро закладывать углубление большими, заранее приготовленными камнями.
По лицу многих из присутствующих катились слезы.
Заложив последний камень, солдаты замазали кладку глиной, смешанной для прочности с рисовым отваром.
Стена снова стала ровной, и только свежее пятно мокрой глины выделялось на ней, как страшная кровоточащая рана.
- Разойдитесь! Разойдитесь! – Закричал в толпу чиновник. - Правосудие свершилось, и вам здесь больше нечего делать!
Собака, тихонько пробираясь среди солдат, подошла к Стене, и остановилась перед могилой хозяина.
Господин Цай сделал знак одному их своих сопровождающих, и тот, подняв заряженный арбалет, двинулся по направлению к собаке.
От глаз Фэя не укрылось это движение. Расталкивая солдат, он бросился вперед.
- Пошел вон отсюда! – Прошипел он сквозь зубы арбалетчику, и повернулся к собаке.
- Юс! Твой хозяин ушел навсегда. Он просил нас быть вместе, и не расставаться. Ты понимаешь меня? – Спросил он, глядя в страдающие, почти человеческие глаза собаки. - Пойдем со мной. Поверь мне, так будет лучше. Если ты останешься, они убьют тебя.
Пес подошел к Фэю, и прижался к его ногам.
Арбалетчик опустил оружие, и нерешительно оглянулся. Но господин Цай, понимая, что ситуация накалена до предела, подтвердить свое приказание не решился.
Площадка перед Стеной постепенно опустела.
Последними ушли Фэй с Юсом.
Собака все время останавливалась и оглядывалась. И тогда Фэй ласково гладил ее по спине, и что-то тихо говорил.
На пригорке, перед поворотом дороги, они задержались, и долго смотрели на грозные башни Стены.
Учитель покинул их навсегда. Великая Душа соединилась с Великой Стеной, и осталась в ней навечно. И потому каменный Исполин стоит уже не одно тысячелетие, внушая ужас врагам, и поверяя свои тайны тем, кто умеет слушать ее голос.
ХУННУ
По мере продвижения армии на Запад, окружающий ландшафт менялся. С юга чувствовалось жаркое дыхание пустыни Такла-Макан, а северный ветер приносил запахи дикорастущих трав.
Ожидали нападений вражеской конницы. Командиры усилили дозоры, и дисциплину.
Вечерами у костров с особым вниманием слушали тех, кто уже принимал участие в столкновениях с хунну. Бывалые солдаты делились своим опытом и, как водится, нещадно привирали. Были и такие, кто пережил вражеский плен и все ужасы рабства.
«Молодые негодяи» в силу своего юного возраста побывать в таких передрягах еще не успели. Но их сотенный о кочевых народах наслышан был немало, и охотно делился знаниями с подчиненными.
Надо сказать, что благодаря железной дисциплине, и во многом справедливости своего командира, обстановка в среде «негодяев» заметно улучшилась.
Почти полностью прекратились случаи мародерства, и драки между солдатами. Но, и Юань, в свою очередь, как мог, выбивал из вышестоящего начальства провиант и теплое обмундирование. Ночи бывали очень холодными, а «молодые негодяи» были одеты, кто во что горазд.
