Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника
— В особняк министерства иностранных дел, — велел он.
Лакей запер дверцу, передал приказание кучеру, встал на запятки, и карета поехала. Когда она повернула за угол улицы Сент-Оноре, путник опустил шелковые шторы, так что ничей взгляд не мог проникнуть в карету. Через четверть часа карета въехала во двор министерства иностранных дел и остановилась перед парадным крыльцом. Шторы были уже подняты. Лакей отворил дверцу, и из кареты вышел человек. Лицо лакея не выразило удивления. Хотя удивляться было чему.
Из кареты вышел человек, совершенно не похожий на того, кто совсем недавно сел в нее — другое лицо, манеры, одежда, хотя карета нигде по дороге не останавливалась, и в ней был только один человек и когда она отъезжала от подъезда Оперы, и теперь, у подъезда особняка министра иностранных дел.
Рыцарь Курятника, что был так любезен с танцовщицами, тот, что сел в карету, был молодым человеком двадцати пяти — тридцати лет, белолицый, румяный, со светлыми бровями и напудренными волосами. На нем был фиолетовый бархатный полукафтан и белый атласный жилет, вышитые золотом, а на голове — простая черная треуголка.
Вышел же из кареты человек лет сорока, очень смуглый, с черными бровями, удивительно пышно и богато одетый. На нем был бархатный полукафтан лазурного цвета, подбитый палевым атласом, с пуговицами из сапфиров, осыпанных бриллиантами; жилет из золотой парчи, панталоны из бархата огненного цвета; башмаки с красными каблуками, на голове — черная шляпа. Пряжки на подвязках и на башмаках, кант на шляпе, цепочки двух часов с печатями и брелочками — все было из сапфиров и бриллиантов, аналогично пуговицам.
Этот человек в богатом костюме, пройдя переднюю, вошел в приемную.
— Как мне доложить о вас? — спросил лакей огромного роста, низко кланяясь.
— Граф де Сен-Жермен! — отвечал щеголеватый господин.
Лакей исчез, вернулся и, отворив обе половинки двери, громко доложил:
— Граф де Сен-Жермен!
— Пожалуйте, любезный друг! — закричали из другой комнаты. — Я уже не надеялся увидеть вас!
Граф де Сен-Жермен и маркиз д’Аржансон, министр иностранных дел, остались одни в очаровательном кабинете.
— Ну что? — продолжал д’Аржансон. — Вы готовы?
— Готов.
— А бриллиант?
— Вот он!
Сен-Жермен пошарил в кармане жилета и вынул маленький футляр. Маркиз взял футляр, открыл его и начал внимательно рассматривать довольно большой бриллиант.
— Пятно исчезло? — спросил он.
— Совершенно! — ответил граф.
— И это тот же бриллиант?
— В этом легко удостовериться: Бемер, ювелир короля, очень хорошо знает этот бриллиант, он взвешивал его, прежде чем камень попал ко мне. Пусть посмотрит его теперь.
— И пятно пропало?
— Как видите.
— Король будет в восторге!
— Надеюсь.
— Мы поедем в Шуази сию же минуту.
— Как прикажете.
Министр позвонил.
— Карету! — сказал он лакею, появившемуся на пороге кабинета.
Лакей поспешно вышел, а д’Аржансон продолжал рассматривать бриллиант.
— Это настоящее чудо! — произнес он. — И вы самый необыкновенный человек, которого мне когда-либо случалось видеть.
Сен-Жермен улыбнулся, по промолчал.
— Карета готова, — доложил лакей, отворяя дверь.
Д’Аржансон взял шляпу, Сен-Жермен пошел за ним.
— Боюсь, уже поздно! — сказал министр, спускаясь со ступеней крыльца.
— Только четверть шестого, — откликнулся граф де Сен-Жермен.
— Надо бы приехать по крайней мере за час до ужина.
— А в котором часу ужинает король?
— В шесть часов.
— Значит, нам остается три четверти часа.
Карета, запряженная четверкой, стояла перед крыльцом.
— Смогут ли ваши лошади доехать за три четверти часа? — спросил Сен-Жермен.
— Вряд ли, и это чрезвычайно досадно.
— Сядьте в мою карету и велите вашей четверке ехать за моей парой, и если они смогут не отстать до Шарантона, я объявлю их лучшими лошадьми на свете.
— Как быстро ваши лошади смогут доехать до Шуази?
— Меньше чем за три четверти часа.
— Невозможно!
— Попробуем.
Министр сделал утвердительный жест, граф позвал своего лакея, который тотчас велел карете подъехать. Министр и граф сели.
— В Шуази, как можно скорее! — приказал Сен-Жермен.
Он еще не закончил, как дверца уже захлопнулась, и карета рванулась с места. За несколько минут карета далеко опередила четверку министра.
— Неужели ваши лошади будут так скакать до Шуази? — спросил министр.
— Не замедляя бег ни на минуту, — ответил Сен-Жермен.
Когда карета проезжала по набережной Орн, раздалось пение петуха. Сен-Жермен, рука которого лежала на окне левой дверцы, разжал пальцы, и на мостовую упала свернутая бумажка. Мальчик, смотревший на проезжающую карету, наклонился и поднял эту бумажку.
V. ПЕСНЯ
В маленькой Розовой гостиной собрались восемь самых хорошеньких женщин версальского двора. Став в круг и взявшись за руки, они пели: «Мы не будем больше ходить в лес, лавры срезаны, вот этот прекрасный господин пойдет и поднимет их».
Мадемуазель де Шароле, мадам де Бранка, де Гебриан, де Жевр, де Марше, д’Эстрад, де Вильмен и, наконец, маркиза де Помпадур играли в детскую игру, которую изобрела новая фаворитка короля. Людовик XV, стоявший вне круга, ждал, когда, по правилам игры, откроется проход. В ту минуту, когда мадемуазель де Шароле выпустила руку своей соседки мадам де Бранка, король медленно подошел и вступил в круг, замкнувшийся за ним. Танец, на минуту прерванный, возобновился, и дамы опять принялись петь: «Посмотрите, как танцуют, прыгайте, танцуйте! Поцелуйте ту, которую хотите, поцелуйте!»
Только король двинулся с места, круг распался, и все бросились врассыпную, но Людовик XV успел схватить одну из дам. Семь оставшихся тотчас окружили Людовика XV и его пленницу. Король, по-прежнему держа молодую женщину за талию, запел с победоносным видом: «Я слышу, как гремит барабан, любовь зовет меня».
Танцующие подхватили хором: «А теперь, а теперь, красавица, целуй твоего возлюбленного».
Король пел: «В этот день, в этот день я отдаю тебе мою любовь!»
Он поцеловал пленницу, которая, по правилам игры, возвратила ему поцелуй, чтобы получить свободу, а дамы продолжали: «Мы не пойдем больше в лес…» — и все начиналось сначала.
— Здравствуйте! — произнес король, выходя из круга, не оставляя руки маркизы де Помпадур, а другой рукой посылая дружеский привет входившему человеку. Это был человек лет пятидесяти, высокого роста и гордого, величественного, воинственного вида. В блеске его глаз, в его движениях, в его позе чувствовалась привычка повелевать. Это был Мориц, граф Саксонский, незаконный сын Августа, короля польского, и Авроры Кенигсмарк, которого Людовик XV в 1743 году произвел во французские маршалы и назначил командующим нидерландской армией.
