Поль Феваль - Горбун
– Вы долго будете там возиться? – нетерпеливо прошептал он гасконцу и нормандцу.
– Мы готовы, – отозвались те.
– За дело! – скомандовал горбун.
Из спальни Авроры вышла донья Круц:
– Карамба! Нужно срочно найти носильщиков для меня! Мой таинственный провожатый конечно, об этом не позаботился.
Едва донья Круц переступила порог, горбун закрыл за ней дверь, и общая комната опять погрузилась в полную темноту. Донья Круц не боялась людей, но не любила темноты, потому, что в ней, как она была убеждена с детства, укрывается дьявол. Вот и сейчас ей чудилось, что он затаился где то рядом, чтобы боднуть ее своими рогами. Сделав несколько неуверенных шагов, бывшая гитана решила вернуться. Но едва она прикоснулась к двери, как ее запястье ухватили две мохнатые руки. По счастью они принадлежали не дьяволу, а всего лишь Кокардасу Младшему. Донья Круц попыталась позвать на помощь, но от испуга потеряла голос и вместо громкого крика испустила слабый хрип, который Аврора не услышала. Она сейчас вертелась перед зеркалом, нанося последние штрихи к своему бальному туалету. Как раз в это мгновение на улице начался шум. Минуту назад тихая сонная улица Певчих внезапно огласилась восторженными восклицаниями:
– Несут!
– Везут!
– Где?
– Вон там, видишь, карета без лошадей, там, на площади Трауар?
– Ух ты, вот это да! А где он живет?
– В отеле д'Ангулем. Пора бы знать, моя милая.
– Ой, падаю. Ой, не могу, приближается!
– Да здравствует мсьё Лоринстон!
– Ура! Ура! Ура!
Шум на улицы нарастал.
– Сударыня, – произнес Кокардас, исполнял глубокий поклон, который в темноте никто не увидел, – позвольте смиренно предложить вам ручку, ради всего святого?
Донья Круц бросилась в другой конец комнаты, где ее тут же перехватила другая пара рук. Они были не столь мохнаты, но более мозолисты, чем предыдущие, и принадлежали брату Паспуалю. На этот раз ей удалось крикнуть: – На помощь! Но опять же голоса на улице оказались громче:
– Вот он! Вот он!
– Слава мсьё Лоу Лористону!
– Лоу Лористон! Лоу Лористон! Лоу Лористон!
Голос доньи Круц пропал, заглушенный криками ликующей толпы, точно так же, как мгновение назад, поглощенный темнотой, остался незамеченным изящный реверанс Кокардаса Младшего. Внезапным изворотом бывшей гитане удалось вырваться из рук брата Паспуаля. Нормандец и гасконец больше не пытались ее схватить. Они попросту загородили собой два выхода из комнаты, оставив свободной дверь, выводившую на крыльцо. Нащупав в темноте, она ее распахнула. Уличные фонари на миг осветили ее лицо, при виде которого Кокардас изумленно вскрикнул. И сейчас же дожидавшийся на крыльце человек в темном плаще набросил донье Круц на голову накидку, (так, что закрыла ей все лицо), и ловко обмотал ее вокруг шеи. Затем подоспел еще один, – они вдвоем усадили ни живую ни мертвую от страха девушку в портшез и захлопнули дверцы.
– В особняк за Сен-Маглуар! – скомандовал Кокардас.
Портшез тронулся. Наблюдавший эту сцену с крыльца Паспуаль вернулся в дом. Он был взволнован и дрожал, как пескарь на траве. Кокардас о чем-то размышлял.
– Она прелестна! – захлебываясь пролепетал нормандец. – Ай да, Гонзаго!
– Слава Богу! – удовлетворенно заметил Кокардас. – Мы исполнили все в лучшем виде!
– Какая миленькая ручка с шелковистой кожей!
– Мы честно отработали свои пятьдесят пистолей!
Кокардас потоптался на месте в некоторой нерешительности.
– Какая талия! – продолжал свое Паспуаль. – я не завидую Гонзаго ни за его титулы ни за его золото, но…
– Хватит! – перебил Кокардас. – Дело сделано, пора убираться.
– Теперь долго не смогу спать по ночам… – не унимался нормандец.
Кокардас схватил брата Паспуаля за воротник и, несколько раз встряхнув его как шарнирную марионетку, вразумительно произнес:
– Прежде всего, нужно развязать старуху и мальчишку! Или юбки тебе настолько вскружили голову, что ты позабыл о милосердии?
– Ты не находишь, что почтенная дама неплохо сохранилась! – вопросом на вопрос отозвался брат Паспуаль, после чего от Кокардаса Младшего получил в спину увесистую оплеуху. Гасконец повернул ключ, отпирая вход на кухню. Но прежде, чем он открыл дверь, с лестницы послышался голос горбуна, о котором гасконец и нормандец уже успели позабыть.
– Пока что я вами доволен, храбрецы, – сказал он. – Оставьте в покоев дверь.
– Нет, ты погляди, как он разговаривает, этот замухрышка, – проворчал Кокардас.
– Удивительно, – прибавил Паспуаль, – в темноте его голос на меня производит необъяснимое впечатление. Мне чудится, что я где-то его уже слышал.
Раздалось несколько сухих щелчков. Горбун высек из огнива искру и зажег лампу.
– Ну, и что же нам прикажете делать теперь, ваше превосходительство, повелитель Эзоп? – не без иронии осведомился гасконец. – Кажется, так вас называют?
– Эзоп, Иона, и еще кое как по другому, – ответил человечек. – Слушайте мою команду!
– Ты понял Паспуаль «команду». Ах ты, крапленый туз!
Кокардас, паясничая, приставил ладонь к шляпе, словно отдавал честь. То же сделал и брат Паспуаль.
– Мы слушаем распоряжений вашего сиятельства!
– И правильно делаете, – сухо заметил горбун.
Мастера клинка в замешательстве переглянулись. Паспуаль, утратив вкус к дуракавалянию, задумчиво прошептал.
– Этот голос мне знаком. В том нет сомнений.
Горбун снял со стены за лестницей два переносных фонаря из тех, что освещают ночную дорогу перед портшезами, и зажег их.
– Возьмите эти светильники, – сказал он.
– Вы полагаете, что мы сможем догнать носильщиков с девушкой? – попытался пошутить Кокардас.
– Они теперь далеко, – прибавил Паспуаль. – Если уже не добрались до места.
– Я сказал, возьмите светильники, – бесстрастно повторил горбун, но в его голосе была непреклонная властность. Гасконец и нормандец взяли по фонарю.
Горбун указал на дверь, откуда несколько минут назад вышла донья Круц.
– Там еще одна девушка, – сказал он.
– Еще одна! – хором воскликнули Кокардас и Паспуаль.
– Так вот, оказывается, зачем понадобились вторые носилки! – догадался нормандец.
– Барышня сейчас заканчивает одеваться, – продолжал горбун. – Она выйдет через те же двери, что и первая.
Кокардас указал на зажженные лампу и фонари.
– Она нас увидит?
– Увидит.
– Что мы должны сделать?
– Подойдете к ней непринужденно, но с почтением и скажете: «Мы прибыли, чтобы доставить вас на бал во дворец, сударыня!»
– В наших инструкциях ничего об этом не говорилось, – заметил Паспуаль, а Кокардас прибавил:
– Но согласится ли она, поверит ли нам?
