Поль Феваль - Горбун
– Однако, не будем терять времени, голубчик, – оживился Кокардас. – Надо хорошо разведать местность. Во-первых – две двери.
Он показал на закрытую комнату Авроры и ту, что виднелась на втором этаже над верхней площадкой винтовой лестницы. Паспуаль в раздумье почесал подбородок.
– Я, пожалуй, загляну в скважину, – сказал он, направляясь к двери в спальню девушки, но его остановил суровый взгляд Кокардаса Младшего.
– Ты опять за свое! – возмутился гасконец. – Мадемуазель, наверное, сейчас переодевается. Соблюдай приличия!
Паспуаль стыдливо опустил глаза.
– Эх, мой благородный друг, – грустно произнес он. – Ты, наверное, очень счастлив оттого, что владеешь хорошими манерами.
– Черт возьми! Я в правду недурно воспитан и уверен, что рано или поздно перевоспитаю и тебя. Истинный мудрец всегда найдет силу духа, чтобы победить свои страсти.
– А мои всегда побеждают меня, – вздохнул Паспуаль. – Но это только потому, что они очень сильны.
Кокардас, снисходительно потрепав нормандца по щеке, сказал.
– Теперь за дело. Поднимись по лестницы, посмотри, что там наверху.
Паспуаль бесшумно, как кот, взбежал на верхнюю площадку и подергал за дверную ручку.
– Заперто, – сообщил он.
– А в скважину что-нибудь видно?
Кокардас Младший видимо на время забыл о приличиях.
– Темно, как в погашенной печке.
– Хорошо, спускайся и давай еще раз обмозгуем, все, что сказал мсьё Гонзаго.
– Он нам пообещал по пятьдесят пистолей каждому, – напомнил Паспуаль.
– При условиях, если… во-первых:…
Не договорив, он взял свой сверток, который бросил на стол во время возни с Беришоном. Так же поступил и Паспуаль. В это время дверь наверху, которую нормандец недавно обнаружил запертой, бесшумно открылась, и из темной комнаты появилась хитрая физиономия горбуна. Спустившись на несколько ступенек, он прислушался к разговору мастеров шпаги. Те в нерешительности теребили свертки.
– Думаешь, это действительно необходимо? – недовольно спросил Кокардас.
– Чистая формальность, – отозвался Паспуаль.
– Послушай, нормандец, ты, ведь, такой сметливый. Придумай что-нибудь, чтобы нам не переодеваться.
– Нет ничего проще. Гонзаго нам приказал взять лакейские ливреи. Мы выполнили приказ, мы их взяли… подмышки.
Горбун беззвучно засмеялся.
– Конечно. Подмышки, – воодушевился Кокардас.
– Если бы не мои пагубные страсти, – рассуждал брат Паспуаль, – как много я бы в этой жизни преуспел!
Они опять положили на стол свои пакеты с ливреями.
– Итак, с первым заданием Гонзаго мы разделались, – сказал Кокардас, – взяли лакейские костюмы. Теперь второе, – Гонзаго сказал: «Убедитесь в том, что на улице Певчих стоит портшез и при нем есть носильщики».
– И это сделано, – доложил Паспуаль.
– Сделано, то сделано, – Кокардас почесал за ухом, – но там, почему то два портшеза. Что скажешь на это, мой миленький?
– Замечательно! Один будет запасной, – рассудил Паспуаль. – А знаешь, меня никогда не носили в портшезе.
– Подумаешь, удивил. Меня тоже не носили.
– На обратном пути прикажем, чтобы нас по очереди несли в портшезе.
– Само собой. В третьих он сказал: «Войдите в дом».
– Мы вошли.
– «В доме есть девушка».
– Посмотри, благородный рыцарь, – воскликнул брат Паспуаль, – видишь, как я дрожу.
– С чего это вдруг?
– Стоит лишь начать разговор о прекрасном поле, как я начинаю волноваться.
Тут Кокардас довольно грубо шлепнул нормандца по плечу.
– Крапленый туз! Знаю, что друзья должны уметь прощать друг другу разные слабости. Но на сей раз ты меня доконал. Клянусь, если ты еще раз повесишь не на уши какую-нибудь лапшу о твоих юбочных страданиях, я их тебе обкорнаю шпагой!
Брат Паспуаль не заметил грамматического несовершенства фразы Кокардаса Младшего, хотя уяснил, что речь шла о его, Паспуаля, ушах, которые он любил и берег, не смотря на их непомерную длину и то обстоятельство, что они по любому поводу краснели.
– Ты, ведь, запретил мне подглядывать в скважину, – сказал нормандец. – Как же мы сможем убедиться, что здесь есть девушка?
– Птичка – на месте, можешь не сомневаться. Слышишь, как щебечет?
Из-закрытой комнаты донесся звонкий девичий смех. Брат Паспуаль прижал руку к сердцу и блаженно прищурился.
– «Вы возьмете девушку, – продолжал цитировать приказ Гонзаго Кокардас, – точнее, не возьмете, а вежливо предложите ей сесть в портшез и распорядитесь, чтобы носильщики доставили его в особняк у Сен-Маглуар».
– «В случае крайней необходимости применить силу», – дополнил Паспуаль.
– Именно так, мой зайчик. Думаю, что по пятьдесят пистолей на мордочку за такие пустяки совсем не худо. Верно?
– Счастливчик этот Гонзаго, – томно вздохнул Паспуаль.
Кокардас угрожающе взялся за эфес своей шпаги. Нормандец поспешил ухватить его за руку.
– Друг мой дорогой, – произнес он в горестном порыве. – Ну убей меня сейчас же на месте. Это единственный способ погасить пламень пожирающий мою душу. Вот моя грудь. Пронзи ее смертельным ударом.
Кокардас смягчился. Растроганно улыбнувшись, он сказал.
– Только этого нам не хватало. Давай ка лучше пообещаем друг другу из этих ста пистолей не истратить ни су на выпивку и на женщин.
– Обещаю, – прошептал брат Паспуаль и обречено потупил взор.
Из спальни Авроры послышался смех.
Вдруг за спинами приятелей раздался тихий, но властный голос:
– Пора! Сейчас она выйдет. Приготовьтесь!
Они стремительно обернулись. У стола стоял горбун, которого они видели во дворце Гонзаго. Он развязывал их свертки.
– Вот это номер! – изумился Кокардас. – Откуда он здесь взялся?
Паспуаль от неожиданности попятился. Горбун протянул каждому по ливрее.
– Поторапливайтесь! Время не ждет, – скомандовал он, не повышая голоса.
На какое то мгновение они застыли в нерешительности. Переодеваться в лакейский наряд особенно не хотелось гасконцу.
– Серп тебе в жатву! – взвился он. – С какого храма ты свалился? Твое-то какое дело?
– Заткнись! – уверенно оборвал его горбун. – Слушай и делай, что велено.
Из-за дверей спальни раздался голос доньи Круц.
– Прекрасно! Вот и ты готова. Можешь отправляться, если уже подали портшез.
– Ну, живее! Живее! – сурово скомандовал горбун и задул лампу.
Наступила темнота.
Впрочем, она продолжалась недолго. Через несколько секунд отворилась дверь спальни, и оттуда в общую комнату проникло немного света. Кокардас и Паспуаль отбежали за винтовую лестницу и, сбросив плащи, натянули лакейские ливреи. Горбун распахнул окно, выходившее на улицу Певчих и два раза коротко свистнул. Немедленно зашевелился один из портшезов. В это время через общую комнату на ощупь пробирались девушки, помогавшие облачать Аврору. Горбун, открыв перед ними дверь, выпустил их на улицу.
