Кэрри Гринберг - Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании
Народ предавался своему исконному занятию – безмолвствовал.
– Ты меня совсем не помнишь, – упавшим голосом сказал юный вампир.
– Нет. Как вас зовут?
– Леонард.
Отец с чувством потряс его обмякшую руку.
– Очень рад встрече! А меня зовут…хммм… вот черт, забыл.
«Генрих», чуть было не произнес сын, глядя на растерянного вампира, но совсем другое имя обожгло ему язык. Изабель.
«Изабель, Изабель, Изабель», – повторял он, глотая это имя, как горькую микстуру. Тварь, превратившая его отца в полуидиота. Он попытался вспомнить ее, но черты лица расплывались, как на выцветшей фотографии. Помнил только, что была она похожа на полевой цветок, засушенный между страницами старинной книги. Дунь, и рассыплется. Совсем, совсем хрупкая и уязвимая.
Он представил, в каком скверном настроении вернутся вампиры, и испугался, как бы они на ней не отыгрались. Но должна же быть на свете справедливость! Нет, никто ее и пальцем не тронет.
Прежде, чем он сам до нее доберется. Теперь она принадлежит ему. Его добыча.
Изабель.
Только бы не забыть. Но для того, кто на лету схватывает названия вроде Rhizobium leguminosarum, запомнить ее имя было легче легкого.
Глава 18
Вампиры умеют чтить традиции и соблюдать ритуалы, в этом им нет равных. Например, всем известно, что немертвые спят в гробах. По некоторым слухам, в домовину следует насыпать родной земли, но, устав отряхивать ночные сорочки каждый раз после пробуждения, от этой традиции они отказались. К счастью для Гизелы и ее белого платья.
Гизела очнулась и попыталась встать, но ударилась головой о крышку гроба и прокляла все традиции разом. Выбравшись из своей новой постели, осмотрелась. Гроб стоял в ее спальне, где ничего не менялось уже восемнадцать лет, и это только на ее памяти. Но комната неожиданно показалась холодной и чужой, и хотелось бежать отсюда прочь.
Жизнь покинула не только замок, но и его хозяйку. Она ощущала себя пустой изнутри: только холод, злость да сильнейший голод. «И это все?» – пронеслась разочарованная мысль. Вот что значит быть вампиром? Леонард никогда не рассказывал ей, каково это, а уж Берта – и подавно. Из деликатности она старалась не замечать изменений, произошедших со Штайнбергами, зато сейчас не могла поверить, что все это время они так жили… то есть существовали.
С мрачным удовольствием Гизела предалась бы размышлениям о своем новом положении, но времени на это не оставалось. Дверь скрипнула, и Виктор де Морьев осведомился:
– Позволите?
Вампир уверенно прошествовал в комнату и сел в любимое кресло Гизелы. «Бывшее любимым при жизни», – поправила себя девушка. Отныне она не должна привязываться к вещам, как простые смертные. Хотя кресло все равно хорошее. А если закидывать ногу на подлокотник, через пять минут от него останется труха.
– А, это ты. Добить пришел?
– Если бы я хотел тебя убить, ты давно была бы мертва, – резонно заметил вампир, – но это было бы не так интересно.
Виктор смерил ее пристальным взглядом:
– Изабель была права, из тебя получится чудесный вампир. Какой взгляд! Тебе уже хочется убить кого-нибудь?
– Тебя!
– Это само собой разумеется. Но подумай – зачем?
– Как зачем? – удивилась Гизела. – Ты наш враг, и мы должны одолеть тебя, раз ты творишь зло и убиваешь людей.
– Не без этого, – согласился Виктор. – Только правильно ли ты определила свое место? Как думаешь, на чьей ты теперь стороне? С ними, – он кивнул в сторону окна, – с теми, кто покинул тебя, или с нами?
Гизела посмотрела в окно, принимая, возможно, самое важное решение в своей новой не-жизни. Теперь-то она точно по другую сторону баррикад…
– Я ни с кем, я сама по себе, – глухо ответила девушка.
– Не забывай, что ты вампир.
– О, такое уж точно не забудешь! И я знаю, кого за это благодарить.
– Изабель?
– И ее тоже! Не мог свою сумасшедшую при себе держать? Но виновата во всем не только она.
– Может быть, я?
– Не льсти себе, – в том ему ответила осмелевшая Гизела. – Во всем виновата Берта Штайнберг! Если бы она не сбежала, вы бы меня не убили. Если бы она не стала вампиром, вы бы сюда не приехали. А вот если бы она и вовсе не родилась… мое сердце не болело бы так.
Гизела опустила глаза, терзая кисею на юбке. А когда вновь подняла голову, Виктор не сдержал улыбку: новообращенная смотрела решительно и зло. Смотрела на него, а видела Берту.
– Кажется, ты только что поняла, кто твой враг. Но скажи, хочешь ли ты отомстить ей?
– Да! Пусть почувствует то же, что и я все это время. Пусть увидит, что она со мной сделала!
– Тогда присоединись ко мне. Ведь Берта и со мной поступила непорядочно: даже не явилась на свадьбу. На нашу свадьбу, между прочим. Очень она меня своим поступком огорчила, – вздохнул вампир. – Думаю, нам обоим есть что сказать фройляйн Штайнберг?
– Нет, с тобой я не пойду. Стать одной из твоей своры? Спасибо, я не дурочка, вроде Изабель, и не собираюсь перед тобой пресмыкаться, – повела плечиком Гизела. – Если захочу отомстить Берте, то сама придумаю, как это сделать!
Судя по тому, как Гизела провела рукой по лбу, наступил долгожданный момент. Виконт де Морьев возблагодарил преисподнюю, или кому там должны возносить хвалу немертвые. Наконец-то он сможет избавиться от Изабель. Не сам, конечно. Он не привык ничего делать своими руками. За бытность Мастером он так никого и не обратил. Даже Берту. А после ночных вылазок он любовался белоснежными перчатками, в то время как подчиненные выжимали рубашки, насквозь пропитанные кровью.
Он объяснял свое бездействие воспитанием. Его не учили работать, лишь устраивать так, чтобы работали другие. В прежние времена он не поднял бы уроненный платок, но потребовал бы от лакея подать искомый предмет на золотом подносе. И только сейчас, глядя в расширившиеся зрачки Гизелы, виконт подумал, что, скорее всего, он просто трус. В тот день на заставе его напугали раз и навсегда. Так крепко напугали, что он до сих пор не пришел в себя. И если они с Изабель встанут лицом к лицу, он так и не решится ее прогнать. Другое дело, если опосредованно.
– Изабель глупа, – отчеканил Виктор, – своего мнения у нее нет, может лишь приказы выполнять. Это полезно, но, право же, быстро приедается. Вот ты – другое дело. Ты, Гизела, можешь думать самостоятельно, что уже неплохо. В тебе хватает и злости – врожденной, судя по всему – и силы, которую передала тебе Изабель. Многообещающее сочетание.
– Вот значит как, – усмехнулась Гизела, – совершаешь замену в штате прислуги? Нашел другую фаворитку – умнее и краше – а старую прогоняешь взашей?
– Можно и так выразиться.
– Зря ты с ней так поступаешь. Она тебя любит. – Виктора передернуло. – Она, конечно, глупа, зато такая преданная.
