Кэрри Гринберг - Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании

Катя Коути, Кэрри Гринберг

Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании

Вампиров бояться – в Трансильванию не ходить.

Пролог

Золотые монеты не высятся над столом привычными столбиками, но свалены грудой, словно владелец и не считал их вовсе, а отмерил на глаз – сотней дублонов больше, сотней меньше, какая разница. Словно это вообще не деньги, а мраморные шарики или прочая дребедень. Когда они отражают отблески камина, кажется, что на скатерти тлеют угли. Быть может, потому мужчина, который так и мусолит деньги взглядом, не смеет к ним прикоснуться. На нем сюртук из дешевого сукна, выдающий в своем владельце мелкого клерка, но несвежий, наспех завязанный шейный платок, подбородок, уже неделю алчущий встречи с бритвой, и всклокоченные волосы выступают в качестве молчаливых обвинителей. Глаза у мужчины нездорово-красные. Хотя их оттенок и в сравнение не идет с цветом глаз того, кто сидит напротив, лениво развалившись в кресле с высокой резной спинкой. У нашего нового персонажа в глазах мерцание древних, медленно умирающих звезд.

Некоторое время мужчины сидят молча. В силу сословных различий, один не решается заговорить, не будучи спрошенным. Второй же наслаждается ароматом, который перебивает как запах сосновых дров, потрескивающих в камине, так и амбре, исходящее от грязной сорочки этого крайне невезучего клерка. Но и аромат начинает раздражать. Все равно что нюхать жаркое, не имея возможности его попробовать. Впрочем, возможность-то у него имеется, да только блюдо не готово. В отличие от жаркого, которого сколько положи в горшок, столько и вынешь, люди умеют размножаться. Отлично. У него хватит терпения.

– Полно вам кокетничать, будто монашке в винной лавке. Ну же, берите. Все ваше.

Заимодавец небрежным жестом отталкивает монеты. Длинные, слегка загнутые ногти оставляют бороздки на бархатной скатерти. Не поднимая глаз, клерк сгребает монеты и рассовывает по карманам. Они падают, он ныряет за ними под стол.

– Я верну, сударь, все верну! – бормочет он. – Назначьте любой процент – сто, двести, да сколько вашей душе угодно!

– Моей душе давно уже ничего не угодно, – подавив зевок, отвечает собеседник. – А пока я еще обладал этой, в сущности, бесполезной материей, и тогда цифры не больно-то меня заботили.

– В таком случае…

– Любезный, вы ведь осознаете мою природу, – он растягивает губы в улыбке, лишь на мгновение, но мужчина успевает заметить все, что требовалось.

– …суеверие… не существует, – можно разобрать в его слабых протестах.

– Конечно, не существует. И ничего-то сейчас не происходит, – ободряет клерка его галлюцинация, у которой он только что занял крупную сумму наличными. – Считайте, что вы попали в сказку. А в сказках, как известно, мешок золота – это символ перемены в обстоятельствах, а не энное количество франков и су. Точно так же кредиторы в сказках не докучают должникам векселями. Примените фольклорную логику, друг мой, тогда и поймете, как со мной расплатиться. Вернее, кем.

Но наша история начинается совсем не так.

Глава 1

– А нет ли в ваших краях, к примеру, замка? – осведомился молодой человек, сидевший за столиком трактира «Свинья и Бисер» на задворках захудалой карпатской деревушки.

Юноша прозывался Уолтер Плезант Стивенс, и имел он 23 года от роду. Нельзя сказать, что он был нехорош собой, хотя и красавцем его тоже не назовешь. Светлые, слегка рыжеватые волосы, серые глаза и широкоскулое лицо не придавали ему никакой примечательности. Как говаривал его старший брат Сесил, с такой внешностью сподручно воровать кошельки, все равно никто не опознает.

Искоса Уолтер взглянул в окно на упомянутое им строение, маячившее вдали. Замок, возвышавшийся над поросшей елями скалой, виднелся так четко, словно был выгравирован на закатном небе. Прищурься – и разглядишь флюгер на одной из башен. Однако ответом мистеру Стивенсу стало молчание, изрядно разбавленное неприязнью. Продержалось оно с минуту, а затем гости, коих в трактире насчитывалось с дюжину, вернулись к своим прежним занятиям. Кто тянул мутную брагу из кружки, кто сражался с монументальной котлетой, а некий весельчак решил разрядить атмосферу песенкой, но сбился в конце куплета. Огладив бороду нервным движением, Габор Добош, хозяин славного заведения, расхохотался, но как-то чересчур высоко:

– Замок? Да откуда ж ему тут взяться? Испокон веков у нас не бывало замков. Или господин имеет в виду замок? Есть у нас такой, вон, на амбарной двери весит. Не угодно ли посмотреть?

Любопытный гость едва не заломил руки. Носителей языка, что вворачивают в речь каламбуры, нужно штрафовать. Немецкая грамматика и без того доставляла ему немало хлопот. Чего хорошего ждать от языка, который рубит глагол надвое, одну часть оставляет в начале предложения, другую же засовывает в самый конец, так что бедняжки переглядываются друг с другом через невероятно количество текста? От языка, который обозначает девушек местоимением «оно»?

– Спасибо, что повторили со мной омонимы. Прежде чем мы дойдем до страдательного залога прошедшего времени – бррр! – спрошу еще раз, – юноша потыкал пальцем в окно. – Вот этот замок – что вы имеете про него рассказать?

Хозяин начал протирать засаленным фартуком чистую пивную кружку, доводя ее до здешних стандартов.

– Замок как замок, мне не мешает. Даже, наоборот – там с одной стороны крепостная стена обветшала, видать, раствор поискрошился. Оченно удобно кирпичи таскать. В прошлом месяце мы таким манером сарай подновили. Прямая нам от него выгода, не жалуемся.

– Ну а его обитатели? – уточнил гость. – Не ходят ли про них какие-нибудь мрачные слухи?

– Ах, вот оно что вам нужно. Кабы не ходили, вы, небось, не приехали бы из такого-то далека. Сами откуда будете?

– Из Англии.

Трактирщик хмыкнул в сивые усы. Краем глаза он видел карту Европы – зеленщик завернул в нее капусту – и был осведомлен о расположении туманного Альбиона. Где-то на крайнем западе. За последние полвека Габор отлучался из деревни всего– то пару раз и по сей день пребывал в уверенности, что родной край – это колыбель цивилизации, а по остальной Европе еще бродят люди с песьими головами. А о такой глухомани, как Британия, и думать страшно.

– Вот-вот. Много здесь вашего брата шастает. И все-то вынюхивают, выведывают – тьфу! Но ежели вы про нашенского графа приехали лясы точить, так я вам не потатчик. И никто с вами про него судачить не станет! – Габор грозно обвел глазами выпивох, отыскивая потенциальных диссидентов.