Кэрри Гринберг - Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании
А когда их губы разомкнутся, изменится мир.
– Вам захватить кого-нибудь? – уточнил Готье, как будто они отправлялись в кондитерскую, откуда могли принести ему эклеры или бриошь.
– Леонарда, – отозвался Виктор, – пусть в этот торжественный момент вся семья будет в сборе.
– А для Изабель?
– Ей ничего не потребуется.
Вампиры обменялись быстрыми взглядами. В подобных обстоятельствах именно Изабель нуждалась в усиленном питании. Кровяная колбаса не поможет ей восстановить силы после вчерашних упражнений, а уж теперь, когда она только что влила в кого-то часть своей энергии, голодать так же опасно, как плясать тарантеллу сразу после родов. Никто, разумеется, не возразил. Если Мастер решил оставить свою фаворитку без ужина – что ж, его право.
Глава 17
В церкви царило напряженное, сопящее и шаркающее молчание, какое бывает, когда полтораста человек одновременно имитируют свое отсутствие, притом, что кто-то обязательно захрапит, уронив голову на грудь, а чей-нибудь ребенок захнычет от голода. Детвора снова забралась на хоры и болтала босыми ногами, свесив их сквозь точеные перила. Сверху дети с любопытством смотрели на родителей, которые расселись по лавкам и, сосредоточенно шевеля губами, вспоминали хорошее. Посеребренные орудия селяне сложили под ноги, чтобы сподручнее было схватить их, если все же дойдет до потасовки. Хотя с какой стати? В церковь вампирам не пробраться, а выходить на площадь никто не собирался.
– Рано или поздно они поймут, что нас не выманить. Что тогда? – фон Лютценземмерн обратился к Леонарду.
Упорно, будто индеец извлекающий огонь трением, Леонард бурил пол острием меча. Зазубрин на нем стало меньше, и даже в полутьме посеребренный меч сверкал, будто наточенный лунный луч.
– Уйдут, – рассеяно соврал вампир.
Словно в опровержение его слов, послышался звон стекла. Вслед за осколками в церковь влетела маленькая комета с хвостом искр.
Осветив закопченный потолок, она приземлилась у алтаря и высунула язычок пламени, пробуя воздух на вкус. С разницей в несколько секунд за ней последовала откупоренная бутылка, разбрызгивая по сторонам содержимое. Запахло керосином.
В церкви раздался оглушительный вздох. От вампиров ожидали более сказочных поступков. Например, что они будут скрестись в окна и причмокивать губами. Кто же знал, что они переймут опыт современных анархистов?
Между тем огонь протанцевал по керосиновой дорожке, вскочил на парчовый покров алтаря и замер, разминаясь перед боем, чтобы уже в следующий миг заполыхать во всю мощь. Сдавлено вскрикнув, отец Штефан сорвал с ближайшей девушки шаль и кинулся было к алтарю, но огонь уже переметнулся на деревянную статую слева. Охапки увядших цветов у ее ног вспыхнули, как хворост. В обиженном недоумении Мадонна указывала вытянутой рукой на разгоравшееся пламя, словно вопрошая, почему подобное происходит у нее дома. Огонь коснулся четок, висевших на ее ладони. С сухим треском бусины вспыхивали одна за другой.
Священник запрокинул голову и потянул себя за редкие седые волосы, не веря происходящему. Но тут же метнулся к хорам – там испуганно верещали дети. Опередив его, Леонард без разбега взвился в воздух и подтянулся на перилах. Уже на балконе, он подхватил ребятишек, давившихся дымом, и одного за другим начал передавать их подбежавшим графу. Фон Лютценземмерн, который по-прежнему держал Жужи в одной руке, а в другой – карапуза в холщовой рубашонке, внезапно развернулся и чуть не уронил обоих.
– Стойте! – выкрикнул граф.
Но куда там! Наступила та самая суматоха, когда местом назначения становится «подальше отсюда», и чтобы попасть туда, обезумевшие люди готовы топтать упавших друзей. Ближний круг сужается до тебя самого.
Те, кто находился поближе к двери, начали в спешке разбирать баррикаду из сваленных скамеек. Особенно усердствовал давешний пессимист с обвислыми усами, который нарочно уселся у выхода, чтобы при случае дать деру. За ненадобностью он отбросил косу. К нему присоединились двое парней побойчее, и вместе они довольно быстро расшвыряли все преграды. Оттолкнув последнюю скамью, длинноусый поднял засов и вышиб дверь, впустив в церковь свежий воздух, от которого огонь разгорелся еще пуще. За ним на крыльцо вывалились те двое и кубарем скатились вниз.
Ночь зашевелилась и как будто створожилась, распалась на отдельные хлопья тьмы. Расплывчатые силуэты скользнули к первым жертвам. Совсем близко мелькнули клыки. Мужчины замолотили руками, силясь отбиться от вцепившихся в них вампиров. Второй парнишка, прыткий как ящерица, увернулся и бросился вверх по ступеням, но когтистая рука схватила его за волосы и стянула вниз. Затем все трое взмыли в воздух и там, в вышине, затихли их последние хрипы.
Жена длинноусого пронзительно закричала, вместе с ней еще несколько женщин, но односельчане, напиравшие сзади, вытолкнули их на крыльцо. Над головами послышался шорох – не стрекотание перепончатых крыльев, а мягкое, почти убаюкивающее шуршание бархата – и черноволосая смуглянка, которая уже занесла ногу над верхней ступенькой, успела лишь по-детски всхлипнуть, прежде чем ее юбки заплескались в воздухе. Цветастая косынка, потяжелевшая от крови, подбитой птицей, упала на крыльцо. Свидетели расправы метнулись обратно в церковь, наполненную едким дымом, но из церкви, кашляя, уже валил людской поток.
Неизвестно, чем закончилось бы дело, не прокатись над головами односельчан громогласное «СМИРРРНО», изрядно сдобренное ругательствами, как хороший гуляш – паприкой. Даже вампиры, кружившие вокруг церкви, едва не потеряли равновесие. Что уж говорить о крестьянах, которые застыли как вкопанные, как один посмотрев в сторону графа. Сверкая глазами, он возвышался над скамьей.
– Кто пошевелится, шкуру спущу, мать вашу… и… а по том…! – рявкнул граф, предварительно зажав девочке уши. Таким его еще не видели. Если прежде он и упоминал чью-то матушку, то лишь затем, чтобы пожелать ей здоровья. – А теперь выстроились в колонну, живо! Бабы с ребятишками в середине, мужики по краям! Так и выходим! ЯСНО?
Завороженные, они кивнули.
– Так исполняйте…! – продолжил граф с энтузиазмом человека, который впервые заговорил на иностранном языке и старается употребить побольше новых грамматических конструкций. – Если… твари на вас бросятся, колите их вилами в…! ША-А-А-ГОМ МАРШ!
Для пущего эффекта он выпучил глаза и затопал ногами…
– Леонард? – позвал он вампира, когда они выходили из церкви, позади марширующей в ногу колонны.
– Да, ваше сиятельство?
– Это я чтобы привлечь их внимание.
