Волхв - Сергей Геннадьевич Мильшин
– Главное результат, сынок. А как его добиться, если с честными рожами по этим лесам шастать? Хотя… – властитель сделал паузу. – Может, ты и прав. Но, с другой стороны, сам посуди, как ещё выманить этих татей из леса? Никифор, конечно, сволочь последняя. Но это наша сволочь. И сейчас он с нами по одну сторону. Одно дело делаем.
Княжич упрямо мотнул чубом, выглядывающим из-под нахлобученной шапки:
– Негоже…
– Да что ты заладил: «Негоже, негоже». Я и сам знаю, что негоже. Но ты пойми… – поймав упрямый взгляд сына, Владислав осёкся.
Вздохнув, обречённо махнул рукой:
– Станешь взрослым, поймёшь меня.
Алексей промолчал.
Семёрка татей выскочила из леса внезапно, словно тени материализовались. Рысями попрыгав с деревьев, сбили и мигом скрутили трёх верхоконных гораков. Те не успели и за мечи взяться. Бросив связанных в траву, родноверы бросились разрезать веревки на руках пленников. Тут варяги и выхватили из-под сена клинки. Трое, не ожидавшие подвоха от пленников, с ходу напоролись на мечи. И тела сползли в траву. Остальные, сообразив, что попали в ловушку, выхватили топоры. Но уже приближались к ним на всем скаку дружинники. Родноверы прижались спина к спине. Показалось, они не боятся. Спокойно наблюдая, как их окружает многочисленный отряд княжьих людей, бойцы молча поводили клинками.
Князь подъехал в числе последних:
– Сдавайтесь. Будете себя хорошо вести и я, может быть, сохраню вам жизнь.
Русичи словно не слышали. Они стояли твёрдо с мрачной решимостью на лицах. Один – молодой, годов тридцати, с растрёпанными светлыми волосами, подобранными обычным для староверов головотяжцем, украшенным рунами, тихо, но слышно всем молвил:
– И зачем нам такая жизнь?
– Ну, как зачем? Жизнь – это же самое дорогое, что есть у человека, – Владислав подъехал на сажень ближе.
Разбойник усмехнулся:
– Жизнь – не самое дорогое. Дороже душа и память предков и Богов наших. Ты наших родичей ни за что порешил, там с тебя спросится. Мы перед богами с честью предстанем, а ты?
Некоторое время князь всматривался в лица татей. Потом, будто что-то решив, отвернулся.
– Фанатики, – рядом остановил лошадь Никифор.
– Убейти их, – стиснув зубы, Владислав отвернулся.
Глухо стукнули стрелы, пробивая тела. Закинув луки за спины, гораки спрыгнули с коней. Дружинники отъехали в сторону.
Алексей не мог понять, что случилось с отцом. Княжич точно знал, раньше он таким не был. «Это всё Никифор, – бормотал парень, невидящими глазами наблюдая, как гораки раздевают трупы. А затем, ухватив за ноги и за руки, закидывают в кусты.
Собрались уже трогаться, как Глеб, которому предстояло снова лезть в телегу, изображая связанного русича, наотрез отказался. Тагр прикрикнул на него. Глеб блеснул глазами:
– Мне за работу наживкой деньги не платят. А дома узнают, позорить начнут. Добавь монет, и я подумаю.
Сотник взбесился:
– Монет ему добавь! А плетей тебе не добавить?
Молча надев рубаху, Глеб пошагал прочь от телеги. Тарг обернулся к священнику:
– Твоя задумка. Что теперь?
Никифор кивнул, мол, сейчас решим. Рукой подозвал одного из Ярькиных.
– Раздевайся, полезешь в телегу.
Ярькин замялся, оглядываясь на брата.
– Бегом, или ты у меня точно плетей огребёшь.
Тот с неохотой потянул через голову рубаху. Глеб, облегченно вздохнув, пристроился в хвосте колоны. Наконец двинулись дальше. Также поскрипывала несмазанным колесом телега, в ней покачивались в такт движению трое «связанных русичей».
Потянулась бесконечная малоезжая колея. В этих краях, выворачивая с одной на другую, можно сутками передвигаться полёвками, лишь иногда останавливаясь в попутных деревнях. Сколько князь собирается тянуть поход в этот раз, никто не знал. Продуктов взяли на три дня. Но вокруг, в лесах, столько дичи, что бродить можно неделями, а голодным не останешься. Только что Бронислав выпустил стрелу в выскочившую из леса козочку. Убитое животное уложили в телегу с запасами.
В обед перекусили, не слезая с лошадей. Князь, казалось, решил умотать всех, и людей, и животных. К вечеру дорога втянулась в длинное ущелье, заваленное по откосам огромными мшистыми глыбами. Бронислав с тревогой поглядывал на зубчатые увалы. Князь окликнул его:
– Чего башкой крутишь, боишься, что ли?
Воевода неуверенно пожал плечом:
– Тревожно как-то. Место такое. Засаду сделать проще простого.
Владислав хохотнул:
– Ты, правда, веришь, что среди разбойников найдутся сумасшедшие, чтобы напасть на хорошо вооруженный отряд княжеских дружинников?
– Кто их знает этих татей. Не божеское дело мы затеяли с этими, – он кивнул подбородком на скрывшиеся за следующим пригорком голые спины варягов.
– Хватит мне про этих. Ещё один святоша нашёлся. Задачу-то они выполнили, признай.
– Раз выполнили, а что в другой раз случится, один Бог ведает.
– Вот пусть и ведает. А ты хочешь смотреть по сторонам – смотри. Только не зуди.
Натянув повод, Бронислав приотстал от князя.
Здесь внизу стало ещё жарче. Как назло, на небе ни облачка. Тут ещё эти комары! Алексей, как и большинство дружинников, отмахивался веткой. Друзья рядом вполголоса поругивались на летающую тварь.
– Что, донимают кровопийцы? – хриплый голос Никифора раздался неожиданно близко.
Алексей и глазом не моргнул. Он слышал приближающийся перестук копыт, но не придал значение, решив, что это кто-то из дружинников меняет ряд. Священник явно не собирался оставлять его в покое.
– Поговорить хочу с тобой.
Княжич равнодушно оглянулся:
– Говори.
Никифор ударил пятками, и жеребец боком подгарцевал вплотную к Алексею. Некоторое время он ехал молча, собираясь с мыслями:
– В церковь когда последний раз заходил? – нарушил священник молчание.
Алексей приподнял голову, вспоминая:
– Неделю назад, кажется…
– Грешно это. Сын первого человека в княжестве должен показывать пример благочестия. А ты что?
– А я что? – Алексей хмыкнул.
– Перестань дурачиться, – от раздражения он брызнул слюной. – Отвечай, когда тебя протоиерей, ставленник самого епископа Григория спрашивает.
– А кто такой Григорий? – Алексей демонстративно оттёр щёку.
– Ты что, правда, не знаешь? – он недоверчиво склонил голову набок.
– Не..а.
– Григорий – большой человек. Перед ним сам князь киевский трепещет и все его посулы выполняет.
– Да ну?
– Вот тебе и «да ну», – Никифор сердито натянул поводья. – Ты собираешься со мной серьезно разговаривать?
– Собираюсь, конечно. Слушаю внимательно, – придуряясь, княжич склонил голову, чтобы священник не углядел издевательские искорки в глазах.
Позади раздался голос одного из дружинников. Алексей узнал Никиту Дубинина.
– Отец Никифор.
Тот недовольно обернулся:
– Ну чего?
– У нас спор возник, не рассудите?
Протоиерей заколебался. Здесь вроде разговор не закончил, но его можно и отложить… А там, в дружине, появилась редкая возможность укрепить авторитет – в кои веки солдафоны обратились к нему за советом. Приняв решение, Никифор придержал коня.
Княжич мысленно поблагодарил Никиту, догадываясь, что это он нарочно. «Меня
