Волхв - Сергей Геннадьевич Мильшин
Растерянно оглядывясь и спрашивая друг дружку, что случилось, на улицу выбежали женщины. Торопливо выбрался на крыльцо Вавила, держа за руку вертящего головой Рослю. Пробегавший мимо Рядок объяснил причину тревоги. Народ моментально исчез, кто одеваться, кто готовить припасы.
Из леса выскочил заполошный Верослав. Никого не увидев во дворе, заскочил в дом к атаману. И почти тут же вылетел. Клёнка уже поджидал его у входа. Следом, отдуваясь, примчался Кряж, за ним, азартно ухмыляясь, держались сыновья. Узнав, в честь чего сбор, все трое споро повернули к своему дому, где Любовь уже собирала поесть. Немного задержались, поджидая с соседнего хутора Ивана с тремя сыновьями и двумя братьями – семья Горловых жила верстах в трёх ниже по реке.
Выстроив воинство между домами, атаман бегло пересчитал по головам. Вместе с ним получалось шестнадцать бойцов – вполне боеспособная рать. Это он ещё ведуна не поставил в строй. Но волхв боец знатный, он и без оружия пользу принесть может. Подняв руку и дождавшись тишины, Нарышка окинул народ тревожным взглядом:
– Родичи! Только что погибли в схватке с дружинниками наши друзья. Теперь вороги идут в нашу сторону. Не знаю, на что они рассчитывают, но если на пироги с капустой, то тут шиш они получат, а не пироги.
Люди посуровели взглядами. Верослав обернулся к остальным:
– Дадим бой княжьим людям, – продолжил он за атамана. – Отомстим.
– Отомстим, – Буслай проговорил шёпотом, но его услышали. И голоса подхватили:
– Отомстим. Веди, атаман. Не пожалеем себя…
Гор вместе со всеми вскинул руку, приветствуя Перуна.
– Не посрамим деда нашего Перуна и всех Богов – родичей наших.
– Не посрамим! – эхом отозвались мужики.
– И они не оставят нас, правда, Светлый?
Белогост подошёл, стукая посохом, к Нарышке. Подняв голову, развернулся к людям:
– Видел я, идут с дружинниками враги наши. И князь Владислав!
Последнее слово потонуло в возмущённых криках. Перекрывая шум, он продолжил:
– С ними княжич. Он хороший человек. Его надо поберечь. И ещё, мы долго ждали этого момента, Никифор!
Толпа зарычала в едином порыве:
– Порешим гада. Веди скорее, атаман.
Тугарин ярился вместе со всеми, бешено округляя глаза и наяривая кулаком.
Гор и тот, поддавшись общему настроению, что-то рычал, вторя толпе. Какая-то непреодолимая сила овладела людьми, и вряд ли нашлась бы в этот момент во всем мире другая, способная сладить с духом родичей, идущих умирать и мстить за смерть братьев, сестёр и детей.
– Боги на нашей стороне. Они не оставят нас. Перун, отец его Сварог и Свентовид с нами в одном ряду. Видите ли вы их?
Бойцы дружно задрали головы, и в этот момент Гор углядел в небе три облака, каждое с фигурой человека, плывущие от реки. Воины, тоже заметившие воздушные силуэты, радостно закричали, ладони приветственно открылись небу. И даже женщины, сжимая кулачки, грозили ими кому-то невидимому.
Атаман махнул рукой, прерывая гул голосов. Почти сразу стало тихо. Оглядев свирепым взглядом бойцов, проговорил тихо, но каждое слово услышали:
– Идём, други! За родичей, за Перуна!
Молча развернувшись, он занял место впереди. Отряд вздрогнул в едином порыве, и воинство двинулось быстрым шагом. Нарышка не бежал, зная: тратить силы – помогать врагу, но переставлял ноги широко. Женщины махали бойцам платками, скрывая тревогу за неуверенными улыбками.
На позиции вышли двумя колоннами, почти одновременно. Ещё на ходу атаман разделил отряд, отправив половину на другую сторону лишь чуть-чуть укатанной дороги. Тележная колея, ведущая из опустевшей теперь Гавриловки, здесь спускалась в неглубокое – саженей пять – ущелье. С двух сторон к дороге подступали скалистые выступы, заросшие старыми ёлками. Лучше места для засады не придумаешь. Ведун, всю дорогу получавший сведения о передвижении ворога, определил расстояние до дружинников в половину версты. Воины, прыгая с камня на камень, заняли позиции. Ждать оставалось совсем немного, но как это было тяжело.
– Ничего, – утешал атаман, засевшего неподалеку от него Вавилу, – столько лет ждали. А эта капелька-то быстро минует.
Глава 23
Дорога заплеталась в высокой траве. Лошадиные морды клонились сами, уставшие животные, не слушая понуканий, хватали метёлки переросшей муравы на ходу. Алексею очень не понравилась придумка Никифора, которого отец в последний момент решил взять с собой. Как он сказал, для поддержания духа воинов. Приглашение прозвучало перед людьми – протоиерей не смог отказаться.
Никифор отправил перед дружиной телегу, посадив в неё троих бойцов, из варягов. И столько же гораков в охрану. Гораки – тёмные с кудрявыми чёрными бородами только для охраны и годились. А варяги – те же русичи, только наёмники.
Провокация Никифора чуть было не сорвалась. Тагр не смог с ходу отобрать трёх варягов. Из пятерых наёмников, отправившихся с дружинниками, не сразу, но согласились двое: Глеб – ему подличать не впервой – это он собирал книги по сундукам горожан для костра. И Павел, низенький, с хитрым прищуром глаз. Он везде искал выгоду, похоже, нашёл и здесь. А третьего долго уговорить не получалось. Тогда Тарг, выругавшись, сам скинул рубаху.
Варягов, предварительно раздев по пояс, связали. Слабо, так, для видимости. Рядом с каждым под сеном прятался меч. Приманка, считал Никифор, должна сработать. Никакой родновер не удержится от того, чтобы не освободить родичей.
Алексей видел, как поморщился отец, когда священник объяснил ему мысль. Поморщился и… согласился. Только строгая дисциплина, которую воевода поддерживал в походе, не позволила княжичу при всех наговорить отцу обидных слов. Он видел, как зароптали дружинники, когда поняли, что собирается сделать Никифор. И как Бронислав что-то пошептал князю на ухо. Но Владислав отмахнулся. Только Инок – друг, с которым княжич ехал стремя к стремени, неожиданно сказал громко:
– Это подло.
Князь сделал вид, что не услышал, и все промолчали, пряча глаза. Иногда Алексей не понимал своего отца. Вот как сейчас.
Отправив телегу-приманку вперёд, дружинники двинулись следом с отставанием саженей в триста – четыреста. Дорога тянулась лесом, часто заворачивая, бойцы двигались напряжённо, стараясь не шуметь. И лошадей придерживали, дабы не спугнуть разбойников.
Вёрст через десять князь подозвал сына:
– Ну, как настроение? – он склонился к Алексею. – Боевое?
Княжич мрачно глянул исподлобья:
– Негоже русичам использовать недостойные приёмы. Не сделает нам чести такая победа.
Владислав бросил на сына гневный взгляд. И даже рот открыл, собираясь вспылить. Но в последний момент передумал. Вздохнув
