Легионер. Книга первая - Вячеслав Александрович Каликинский
Не имея инструкций на сей случай, агент, поразмыслив, решил все же выполнить задание и, несмотря на очевидный риск, передать Войде записку.
– Зачем была нужна эта ваша самодеятельность, любезнейший? – холодно перебил доклад в этом месте Дрентельн. – Войда шел с вполне надежными документами. Настолько надежными, что они не должны были вызвать у полиции сомнений и в случае выполнения Войдой своей… гм, миссии. А вот от вас след мог потянуться к нам…
– Интуиция, ваше высокопревосходительство! Виноват-с… Я получил строжайшее, осмелюсь напомнить, указание ни в коем случае не допустить проникновения Войды в зал суда. И я решил рискнуть, надеясь на свою удачу и то, что основное внимание «наружки» обращено все-таки на него. Войда мог в любой момент обнаружить наблюдение и попытаться скрыться. Если бы ему это удалось, то он все равно попытался бы выполнить свое задание – не знаю уж какое, – на всякий случай добавил агент.
Дрентельн кивнул, разрешая продолжить доклад. Его окончание оказалось коротким. Приблизившись к Войде вплотную, агент сделал вид, что споткнулся и сунул ему записку. В этот момент Войда был уже в плотном полицейском кольце: видимо, поступил приказ брать его немедленно. Войду схватили, сорвали с него парик, накладные усы, сбили с ног. В связника вцепился лишь один агент полицейской «наружки».
Опытный жандарм воспользовался суматохой. Заметив невдалеке фланирующих офицеров, связник крикнул им: штатские вашего бьют, выручайте!
Те, недолго думая, бросились на выручку «товарищу» Войде, и тем самым отвлекли внимание еще двух полицейских, спешащих на помощь «наружняку», схватившему было связника. Жандармскому агенту удалось вырваться и убежать. Продираясь через толпу, он все же обратил внимание на невесть откуда взявшегося начальника Сыскного отделения столичной полиции Путилина. Тот, будучи в генеральском мундире и при всех регалиях, останавливал рвавшихся в схватку офицеров и громко убеждал их:
– Господа офицеры, прошу не вмешиваться! Это не офицер, а наемный убийца, за которым полиция следила от самой Одессы!..
Было о чем задуматься шефу Жандармского корпуса! Агент Войда, находящийся во всероссийском полицейском розыске еще со времен польского мятежа, мог, конечно, нынче попасться и чисто случайно. Однако фраза Путилина, услышанная агентом, не оставляла сомнений в том, что арест случайностью не был. Но где, где могла произойти столь досадная утечка информации? В Санкт-Петербурге об инициативе Дрентельна не знала ни одна живая душа. Вызов поляка не был зафиксирован ни в едином рапорте или документе. Значит, утечка произошла в Одессе?!
Выпроводив агента, Дрентельн откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и сосредоточился, вспоминая то самое письмо, которое он в свое время отправил в Одессу не с нарочным, а обычной почтой – тоже для конспирации. Неужто оно побывало в чужих руках? Как это там было сказано? Что-то такое: «Для п. Войды есть работа в СПб по его основной специальности. Прошу срочно направить его сюда, снабдив достаточным количеством воинских и прочих надежных документов, удостоверяющих личность. Предупредить, что под видом офицера он должен действовать только в СПб. Объект – некто Ландсберг, собирающийся высказать во время суда крамольные мысли, направленные против государственных устоев и лично Е. И. В. Это не допустить! В случае задержания В. после выполнения им его миссии и в случае его поимки, он должен сыграть роль неуравновешенной личности, оскорбленной попранием Л-гом дворянской и офицерской чести. Прошу принять исчерпывающие меры в обеспечение этой легенды».
Та-ак, а каков был ответ? «С нарочным», – особо отметил про себя Дрентельн, безошибочно доставая из сейфа рапорт начальника Одесского губернского жандармского отделения. Подтверждение получения письма, подтверждение целостности конверта, печати и специальной секретной проволочной прошивки с именным кодом Шефа жандармов России. Далее – подтверждение полученных инструкций – без имен и деталей.
Откуда же о Войде и его миссии узнал Путилин? Что именно он узнал? Как?
Дрентельн прошелся по кабинету, снова сел в кресло. В предательство начальника Одесского жандармского отделения Дрентельн пока не верил. Тогда что? Случайность? Роковое стечение обстоятельств? Как бы там ни было, одесского жандармского начальника следует немедленно вызвать сюда, в Санкт-Петербург. А для конспирации вызвать еще двух-трех начальников отделений из других губерний.
Войда – вот единственное слабое звено во всей игре! По сегодняшнему эпизоду обвинять его, по сути, не в чем. Его даже не во Дворце правосудия взяли – попробуй-ка докажи, что он шел именно туда. Записка тоже серьезной роли не играет – мало ли что может отменяться? С Ландсбергом, в общем, его никак не связать. Страшно другое – слишком много грехов на проклятом полячишке по мятежу в Варшаве. Там на него собрано серьезнейшее досье, подкрепленное показаниями свидетелей и очевидцев. Для виселицы – более чем достаточно. В свое время польские «хвосты» пана Войды, попавшего в руки жандармов, заставили того быть весьма сговорчивым. Он подписал «добровольное обязательство» быть верным слугой и исполнителем воли новых хозяев…
Однако тот же самый польский «хвост» может заставить его стать разговорчивым и в Сыскной полиции. Ему пообещают забыть об его варшавских грехах – в обмен на откровенность о причинах появления в Санкт-Петербурге.
Что тогда? Самое худшее?
Спасая жизнь, Войда наверняка признается в том, что является действующим агентом жандармов, и что приехал в Санкт-Петербург по прямому именному приказу…
Путилину до одесского начальника отделения чужого ведомства не добраться: руки коротки! Далее у начальника столичного Сыска есть два пути – либо обратиться за разъяснениями и помощью к нему, Дрентельну, либо поставить в известность государя и заручиться его поддержкой. Что он изберет?
Лично он, Дрентельн, на месте Путилина выбрал бы первый вариант. Для карьеры гораздо полезнее числить главу Жандармского корпуса в должниках, нежели во врагах. Что неминуемо и произойдет, коли Путилин решит напрямую доложить государю о серьезных подозрения в причастности Жандармского корпуса к акту политического террора. Он, Дрентельн, разумеется, лично ни в чем не повинен – аферу с Войдой возьмет на себя, безусловно, начальник Одесского отделения. Но грозы, по всей вероятности, не миновать: он, как глава ведомства, несет личную ответственность за кадровый подбор.
Как воспримет малопредсказуемый Александр II этакую дерзость – известие о том, что жандармы пригрели под своим крылом государственного преступника? Более того – как он отреагирует на решение жандармов учинить политическое убийство на глазах сотен людей? И где?!
