Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза

таких отличных генералов, как, например, старик Шверин, который служил еще Карлу XII. Первая встреча произошла у деревни Мольвиц, и пруссаки победили. Король на первый раз не только не отличился, но еще побежал с поля битвы. Непривычный к сумятице и шуму, он поддался страху и дал шпоры своему английскому скакуну, который вынес его невредимым из толпы. Король спрятался на мельнице и только поздно вечером узнал о победе. Это известие острым ножом резало его душу: «Я бежал, когда войско сражалось и победило! Какой срам, какой позор!», – так мучился король. Пример Фридриха, нарушившего договор, подействовал на других. Австрию рвали на куски, ее наследственные земли заняли баварцы, французы, пруссаки. Положение Марии-Терезии стало опасным, и она решилась искать помощи у венгров. С шестинедельным младенцем, своим сыном Иосифом, королева поехала к ним короноваться. При собрании всего народа она надела королевский венец, набросила на себя плащ Св. Стефана, первого короля Венгрии, и несмотря на свою слабость села на лошадь и поднялась на высокий холм. Здесь, по обычаю царственных предков, королева взмахнула на все четыре стороны большим государственным мечом, это означало, что королева обязуется защищать свой народ от всех врагов, откуда бы они ни пришли. Все присутствующие были тронуты ее молодостью, красотой и несчастиями. Когда же она явилась с ребенком на руках в собрание магнатов и рассказала о своем горьком положении, то венгры повскакали с мест, вынули кривые сабли и громко поклялись умереть за королеву. За две недели они собрали 15 тысяч превосходной конницы, которая немедля выступила в поход. Фридрих, получив то, что желал, теперь стал добиваться мира. Мария-Терезия, имея столько врагов, должна была согласиться на уступку Силезии, тогда прусский король оставил своих союзников продолжать войну, как знают.

В годы мира король занялся делами страны. В этих делах он никому не доверял и делал все сам, что только мог; ни у кого не спрашивал совета, никому не говорил о своих намерениях. Все служащие только исполняли его приказания и сами, без воли короля, не смели ничем распорядиться. Король вставал в три часа утра летом и в четыре – зимой. Сейчас же к нему являлся паж с корзинкой, в которой лежали бумаги, доставленные накануне. Тут были донесения посланников, жалобы на суд, хозяйственные отчеты, просьбы – одним словом целый ворох. Король все это прочитывал и делал пометки, по которым его секретари писали ответы. В 12 часов Фридрих выходил из дворца и проводил ежедневный смотр своим войскам – смотрел внимательно и строго, не пропуская ни одной ошибки. После смотра подписывал бумаги, подготовленные секретарями, и садился за обед, позже шел осматривать хозяйство или просто на прогулку. От 6 до 7 часов вечера Фридрих слушал музыку; веселая беседа с друзьями и гостями продолжалась до полуночи. Король любил, чтобы каждый немец занимался своим делом – добросовестно и аккуратно. В его Пруссии был удивительный порядок, которому завидовали все государи. Король часто посещал суды и требовал, чтобы все судьи решали дела скоро, сразу. И теперь еще в Германии рассказывают, как король поспорил с мельником, у которого он хотел купить мельницу. Старик напрямик отказался продать: «Мой дед построил эту мельницу, я получил ее по наследству и хочу оставить детям». Король рассердился: эта мельница мешала ему разбить сад возле дворца. «А знаешь ли, – спросил он, – что, если я захочу, то возьму твою мельницу даром? – Да, – ответил мельник, – если бы у нас не было суда в Берлине! – Вот какие у меня суды!», – подумал король и отпустил мельника.

Но особое внимание король обращал на войско. Тут он забывал свою обычную бережливость и не жалел для войска ничего; в деле обучения солдат он являлся великим мастером, равного которому не было тогда в Европе. Вся Пруссия обратилась в лагерь; обучение шло по новому уставу. Король разделил армию на большие и малые части и подчинил их постоянным начальникам, каждый из них стал отвечать за обучение той роты, батальона или полка, которым командовал. Фридрих ввел сомкнутые дивизионные колонны. Эти колонны делали неслыханные до того времени построения, перемену фронта, построение эшелонами, прохождение через линии и т. п. За тысячу шагов вперед неприятелем колонны учились делать захождения и выстраивать длинные боевые линии, глубиной в 3 шеренги. Сначала они подвигались к неприятелю без выстрела, уступами по батальонам, потом давали 5–6 залпов и шагов за 50 бросались в штыки. Дисциплина в войсках была суровая, железная, за малейшую ошибку солдат били шомполами, прикладами, палками; унтер-офицеров били шпагами. Король говорил: «Солдат в мирное время должен бояться палки капрала больше, чем неприятеля в военное время».

Прусская армия стала гораздо подвижнее всех прочих; она могла сосредоточиться в виду неприятеля, могла делать боковые движения на расстоянии пушечного выстрела и, наконец, она была лучше вооружена, лучше стреляла. Но наилучшим и надежным войском Фридриха считалась не пехота, а конница: кирасиры, гусары, драгуны. Подвижная, поворотливая, не знающая преград, прусская конница налетала быстро с фронта, охватывала фланги, заскакивала в тыл, уничтожая противника в один час, в один миг. Офицерам было приказано, чтобы они всегда атаковали первые и никогда не допускали атаковать себя. Стрелять перед атакой строго запрещалось. Это была лучшая конница в Европе, особенно в руках таких генералов, как Зейдлиц или Цитен. Между тем Мария-Терезия не могла забыть своей прекрасной Селезии. Она задумала ее отнять во что бы то ни стало и начала переговоры со всеми государствами, чтобы поднять их на прусского короля. Даже старый, закоренелый враг Австрии – французский король и тот вошел в союз. Но Фридриха не так легко было провести, он зорко следил, что вокруг его творилось. Его друзья извещали, что прусские владения уже поделены между союзниками и что на долю короля оставлен только Берлин. Никому и в голову не приходило, чтобы Пруссия могла уцелеть: по пространству и по числу жителей она равнялась двум нашим средней величины губерниям, войска могла выставить 150 тысяч и то с трудом, тогда как союзники – Франция, Австрия, Россия, Саксония и Швеция – могли выдвинуть полмиллиона. Бывали примеры, что маленькие государства отбивались от сильных, но только в странах гористых, когда можно было бить врагов по частям, малыми отрядами; Пруссия же не имела никакой защиты от природы – страна плоская, как стол. Умный король так рассуждал: «У моих врагов много войска, но они будут действовать врознь, у меня войска мало, но я поведу его куда захочу и разобью их поодиночке. Им надо между