Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Все заговорили о прусском короле. На Фридриха стали смотреть как на немецкого героя. Все немцы, к какому бы государству они ни принадлежали, почуяли после росбахской победы свою силу: немец разбил французов, этих дерзких пришельцев! Радовались победам короля и англичане. В Лондоне праздновали его день рождения: зажгли иллюминацию, в каждом доме стоял на окне портрет Фридриха. Король был изображен в треугольной шляпе и с косой, как тогда носили. Несколько знатных англичан просили короля принять их к себе на службу. Фридрих поблагодарил их, но отказал: «У меня, – писал он, – дисциплина суровая. Вам ее не вынести. Во время похода мои офицеры, кроме воды, ничего не пьют, посуда и ложки у них оловянные, а если найду в чемодане серебряную, то строго покараю». Король боялся, что его заморские друзья навезут с собой поваров, лакеев, станут кутить, а это будет дурным примером для пруссаков, и он отказал.
Еще задолго до наступления весны медленно и грузно продвигалась от Вислы русская армия, под начальством генерала Фермора. Длинный ее путь сопровождался грабежом и разорением страны. Русские осадили крепость Кюстрин. Фридрих поспешил на выручку крепости, открывавшей путь к его столице. Появление Фридриха заставило русского генерала снять осаду и принять бой, но это был не бой, а настоящая бойня.
«Пруссаки не дают пощады!» – кричали перед битвой немцы. «И мы тоже!» – отвечали русские. Наша армия заняла, по обычаю того времени, крепкую неприступную с фронта позицию, но пересеченную поперек оврагами и очень тесную для размещения 50-тысячного войска. Аванград Фридриха должен был атаковать наше правое крыло. Когда его 60 орудий открыли огонь и пехота вступила в дело, русские заметили, что пруссаки разорвались. Пехота двинулась в атаку, за ней конница и 15 батальонов были смяты, 26 орудий взято.
Зейдлиц со своей конницей стоял за оврагом и зорко следил за ходом битвы. Фридрих послал к нему приказание спешить; послал другой раз – Зейдлиц ни с места, взбешенный король послал третьего ординарца, которому велел передать, что генерал отвечает ему головой за неповиновение. «Доложите королю, – передал Зейдлиц, – что после сражения моя голова принадлежит ему, а пока она радеет о его же, короля, пользе».
Наши, зарывшись далеко, рассыпались по полю, скачут, рубят, а в это время 36 прусских эскадронов тихо спустились в овраг, поднялись наверх и с места взяли в карьер. Русская конница опрокинута, обращена в бегство. После страшной сечи наше правое крыло разбито. Был час дня. Фридрих дал войскам отдых и повел атаку на левое крыло. Только что выехала прусская батарея под прикрытием пехоты, как на нее опять напали наши. Когда их отогнали, весь правый фланг пруссаков перешел в наступление, он уже открыл оружейный огонь, но еще раз русская конница вылетела из рядов и погнала 13 прусских батальонов, как стадо баранов. Видимо, победа оставалась за нами. Однако Зейдлиц успел, что называется, ее вырвать, ему удалось собрать на этот раз до 60 эскадронов. Он не только спас свою пехоту, но на хвосте нашей конницы врубился в русский боевой порядок. Его не могли остановить ни картечь, ни замечательная стойкость наших каре. Русская армия стала отступать и укрылась за болотистым ручьем. «Вот еще победа, которой я вам обязан», – сказал король Зейдлицу. – Не мне, государь, а тем храбрецам, которыми я командую». В битве под Цорндорформ король встретил в первый раз войска, способные к решительному наступлению: это были русские.
В том же году король потерпел большую неудачу в Саксонии. Австрийские генералы Даун и Лаудон заранее между собой согласились и ночью с 13-го на 14-е сентября окружили прусский лагерь. У них был вдвое больше войска, чем у Фридриха. Передовые посты пруссаков были изрублены, батареи взяты и повернуты против них же. В 6 часов утра свое же ядро разбудило войско Фридриха. Словно из-под земли вырос неприятель и появился среди лагеря. Если бы не распорядительность короля, вся его армия в 30 тысяч человек, осталась бы на месте, но и без того он много потерял – почти всю артиллерию, обоз, 59 тысяч солдат. Пришлось отступать. Король, пропуская мимо себя артиллеристов, шутил с ними: «Куда вы девали свои пушки? – Черт взял ночью, – отвечали солдаты. – Так мы возьмем их днем, неправда ли гренадеры? – Конечно, возьмем, ваше величество, еще с процентом!» Искусными маршами король прошел в Силезию. Наступил 4-й год войны, самый тяжелый для короля. К прежним врагам Фридриха присоединился новый: это был Папа Климент. На защиту Марии-Терезии, католической королевы, он хотел поднять крестовый поход.
В первый день Рождества Христова Папа освятил с большой церемонией шпагу с драгоценной рукоятью, красную бархатную шапку, опушенную горностаем и белого голубя. Все это он послал австрийскому Главнокомандующему Дауну. Полководцы получали подобные подарки в очень редких случаях, особенно голубя, служившего изображением Св. Духа. С началом весны армия австрийцев продвигалась через Саксонию к Берлину, русский Главнокомандующий Салтыков шел на соединение с другой австрийской армией под начальством Лаудона. Против трех армий союзников, король имел только 50 тысяч. Он решился броситься против неприятеля, который до сих пор не уклонился от боя. Недалеко от Франкфурта, возле деревни Куннерсдорфа, русские и австрийцы заняли сильную позицию, прикрытую рекой Одером, болотом и лесами. Фридрих и здесь напал первый: он переправился через реку, верст в 15 от Куннерсдорфа и бросился на союзников с тыла. Пруссаки шли стремительно, левое крыло русских было опрокинуто, артиллерия перешла в их руки. Король хотел уже отправить гонца в Берлин с известием о победе, но русские отступили и заняли
