Жонглёр - Андрей Борисович Батуханов
Возглавлять один из лучших отрядов бурской армии – это не только большая честь, но и огромная ответственность! А тут!.. Что это за командир, который готов выпасть из седла, едва достигнув боевых позиций? Или того хуже, норовит потерять сознание, как кисейная барышня после двух десятков шагов любимого коня? Пора было уходить. И пользы – кот наплакал, и он явно занимал чьё-то место.
В одной из последних, но ожесточённых схваток, крохотный арьергард буров сдерживал натиск превосходящих сил противника. Голову Максимова тяжело задела пистолетная пуля. Во вражеском стане очередной раз разнеслась радостная весть – погиб русский командир! Но к печали англичан, его выходил ещё один врач русско-голландского санитарного отряда – Карл Густавович фон Ренненкампф. На ноги поставили, но вот силы пока не вернулись. И, судя по всему, процесс реабилитации займёт уйму времени, которого физически просто нет.
Яркий свет и праздник природы раздражал, Евгений Яковлевич закрыл окно. В этот момент за спиной требовательно постучали. Максимов накинул китель и открыл дверь. Перед ним стояло несколько человек, которые служили под его началом. Впереди всех держался молодой Блинхорт. За ним – знаменосец с парадно развёрнутым полотнищем. «Так просто со знаменем не являются!» – понял Максимов, но задал традиционный вопрос:
– Чем могу служить, господа?
– Сейчас идёт собрание команданте. Просим вас почтить его своим присутствием, – серьёзно и торжественно объявил офицер.
– Одну минуту, – ответил Максимов и стал натягивать китель, не снимая бинтов. Было трудно, но он справился сам.
Они так и прошли всю Преторию насквозь и практически парадным строем вошли в лагерь, на площадку, где происходило собрание. Максимов поднялся на возвышение в центре.
– Друзья! Я благодарю вас за столь высокую оценку моих скромных способностей! Значит, не зря мы вместе с вами прошли огромные трудности! Этот день навсегда останется в моей памяти. Для меня было честью служить вместе с вами в одном подразделении. Но… Но состояние моего здоровья не позволяет мне продолжить исполнять свои обязанности с тем же рвением, что и раньше.
Народ загудел.
– Мы всё понимаем!
– Скоро вернётесь!
– Возьмите кого-нибудь в заместители!
– Верно! У других их тьма!
– Быть с вами в одном строю – большая награда. На меньшее – я не согласен сам, – не обращая внимания на возгласы, отчеканил пока ещё командир Европейского легиона. – В связи с этим я не считаю возможным исполнять свои функции. Я слагаю с себя командование легионом!
Бойцы недовольно взорвались.
– Нет! Максимов – лучший!
– Нам другой командир не нужен!
– Мы готовы ждать сколько угодно, пока вы не вернётесь в строй, – раздались крики несогласных.
– Тихо! – Голос Максимова окреп, в нём снова проступили стальные нотки. – Я не узнаю своих солдат!
– Почему? – выкрикнул кто-то из толпы.
– Мы не на базаре, а я не заезжий купчик! Ваш первый долг делать всё ради выполнения поставленной задачи. Так?
– Так! – рявкнули все присутствующие от Европейского легиона.
– Это означает, что вы должны проявлять безусловное повиновение по отношению ко мне, как вашему командиру. Вы клялись в этом!
– Мы клятвы не нарушили! – подтвердил тот же хор голосов. – Мы готовы идти за вами куда угодно.
– Куда угодно не требуется. Куда угодно – это анархия! В дни опасности надо всегда чётко видеть цель и точно понимать свою задачу. Иначе грош цена мне, как командиру и человеку, и тому, чему я вас так долго учил. Сейчас вы опять подтвердили мои полномочия.
– Да! – Рёв множества глоток был ему ответом.
– Тогда… Легион! Слушай мою команду! Смирно! – Солдаты чётко и быстро выполнили команду. – Равнение на знамя! С этого момента ваш новый командир – генерал Блинхорт!
В рядах повисла гнетущая тишина, которую осмелились нарушать только стрекочущие где-то кузнечики.
– Молчание – знак согласия! Начну первым! – внятно сказал Евгений Яковлевич.
Он обнажил голову, с усилием встал на колено перед развёрнутым знаменем, поцеловал его край. Встав, отцентровал фуражку ладонью в белой перчатке и резко вскинул к козырьку правую руку. По его лицу, несмотря на жару, растеклась меловая бледность. Это не укрылось от внимания бойцов. Вздох сочувствия застыл у них на губах. Максимов, собрав волю в кулак, взял знамя и передал его Блинхорту. Силы Евгения Яковлевича были на исходе, но, отдышавшись, он требовательным взглядом окинул своих бывших подчинённых. Офицер, стоящий за новым командиром, снял широкополую шляпу и встал перед знаменем. За ним последовали остальные. Церемония передачи власти состоялась. Под давлением старого командира Европейский легион признал нового. В любой другой армии было бы достаточно одного приказа.
Вечером в переполненном зале фольксраада[35] царило оживление, как в театре за несколько минут до подъёма занавеса. Удивительное дело, но почему-то именно в эти минуты всегда находятся несколько человек, которым срочно и безотлагательно необходимо переброситься парой фраз с кем-то из знакомых. Они вскакивают, на всех парах несутся через весь зал, создавая ощущение полной никчёмности всего мероприятия. Теперь Евгений Яковлевич уже отстранённо смотрел на эту суету. Наконец все застыли и наступила тишина. К креслу на возвышении грузно направился председательствующий генерал Лукас Мейер. Но его перехватил генерал Смуте, наклонившись к нему, что-то шепнул, указав на Максимова. Мейер, расплывшись в улыбке, направился в его сторону.
– Мне радостно фехтгенерал, что вы почтили своим присутствием наше уважаемое собрание! – сказал Лукас и протянул ему руку.
– Для меня это высокая честь, которой я никак не ожидал удостоиться, – ответил пожатием на пожатие и комплиментом на комплимент Максимов.
– От себя лично, от лица своих товарищей и всего нашего уважаемого собрания выражаю вам, фехтгенерал Максимов, глубочайшую признательность за те несравненные услуги, которые вы оказали нашей стране, защищая и проливая за неё свою кровь.
– Мои заслуги ничтожны по сравнению с теми тягчайшими страданиями, которые выпали на долю вашего народа!
– Ответ настоящего героя. Виват! Ура! – торжественно и тихо произнёс Лукас Мейер.
Над залом полетело мощное и раскатистое «Ура!», подхваченное сотней восхищённых голосов.
– Вы один из самых храбрых людей в Трансваале и весьма даровитый предводитель воинов, – целуя его в щеку, вечером на званом ужине заявила жена Луиса Боты Анни. Гости, стоя, искренне аплодировали её словам. Максимов смутился до чрезвычайности.
К сожалению, это было последним радостным событием для него в Африке. Через несколько дней
