Спартанец - Валерио Массимо Манфреди
Чем ближе к городу, тем страшнее были последствия землетрясения. От некоторых деревень не осталось ничего, кроме груды обломков, ни одной стены. Вероятно, все население погибло, если толчки, которые застали Клейдемоса в Ифоме, были лишь отголосками того ужасного толчка, который разрушил всю Лаконию и сровнял с землей семь городов. Землетрясение обрушилось на жителей внезапно, когда все еще спали.
Он начал замечать отряды гоплитов в полном вооружении, которые дежурили на перекрестках и проваливались в грязь, патрулируя залитые дождем поля. Клейдемос недоумевал, в чем дело. Патрулей становилось все больше, в них входили даже совсем юные мальчики и раненые с самодельными повязками. У всех были щиты с красной лямбдой. Клейдемос не стал останавливаться, чтобы выяснить, что происходит, потому что больше всего его беспокоила судьба матери.
С наступлением ночи он наконец подъехал к дому Клеоменидов. Сначала перед ним предстало лишь отдаленное темное очертание здания на фоне полей, и Клейдемос не понял, стоит ли дом на месте или превратился в руины. Но, подъехав к воротам, он с облегчением вздохнул: кое-где появились трещины, крыша немного провалилась, но в целом каменное здание устояло. Рухнули только конюшни и хозяйственные постройки. В доме было темно и тихо. Он распахнул дверь, отодвинул обломки камней и вошел в атриум; в очаге еще тлели угольки, и Клейдемосу удалось развести огонь и зажечь факел.
Потолочные балки сместились, и некоторые из них провисли. Клейдемос позвал мать и Алесоса, но ответа не последовало; он долго метался из комнаты в комнату, но так никого и не нашел: дом был пуст, хотя накануне в очаге горел огонь и нигде не было следов крови. Кровать в комнате матери была завалена обломками и пылью, но на ней никто не спал. Он вернулся в атриум и в ужасе сел у огня: что произошло за время его отсутствия? Казалось, мать ушла из дома… Или ее насильно увезли, пока его не было? Он не мог поверить, что она ушла, не оставив весточки. Но Клейдемос так устал, что у него не было сил искать в деревнях, окутанных тьмой, или, что еще хуже, в разрушенном городе. Он вышел из дома, чтобы позаботиться о коне. Несчастное животное обливалось потом и было в таком изможденном состоянии, что могло погибнуть от холодного ночного ветра. Клейдемос вытер коня сеном, нащупав его среди обломков бывшей конюшни, набросил ему на спину одеяло и отвел в укрытие. Там он покормил его и наконец вернулся в дом. Несмотря на вероятность новых толчков, из-за которых крыша дома могла обрушиться ему на голову, Клейдемос придвинул кровать к огню и упал на нее как подкошенный.
Издалека доносились приглушенные стоны и крики страдающего города. Плач Спарты непобедимой.
На далеком мысе Тенарон храм Посейдона рухнул на собственный фундамент. Статуя бога, которого моряки называли Эносигеем – Сотрясающим земли, – упала с пьедестала к подножию алтаря, еще запятнанного кровью.
Клейдемос встал до рассвета, разбуженный мычанием голодных быков, которые пережили землетрясение и теперь блуждали вокруг разрушенной конюшни в поисках еды. Он сел, пытаясь разобраться в беспорядочном течении мыслей. Он был встревожен исчезновением матери, но надеялся, что они с Алесосом нашли убежище в горах; вероятно, деревянные дома илотов лучше выдержали землетрясение. Клейдемос с горечью подумал о ночи в развалинах Ифомы. Именно там его посетила мысль о том, как узнать правду о гибели Бритоса и Агиаса. Город отверг их, и Агиас был вынужден покончить жизнь самоубийством, а Бритосу пришлось идти на отчаянные подвиги, чтобы восстановить свою честь. И когда показалось, что истина вот-вот раскроется, землетрясение разрушило город. Какой теперь смысл в поисках послания царя Леонида? Спарта уже обрекла на верную смерть отца Аристархоса, брата Бритоса, она была виновата и в кончине Исмены, чья жизнь оборвалась из-за страданий, которые не смог бы вынести ни один человек. Единственное, что осталось, – это слова на могильном камне, написанные чьей-то рукой. Возможно, эти слова были предназначены для Клейдемоса. Возможно, это был след, который мог привести к истине, которая, впрочем, утратила всякое значение. Спарта расплачивалась за свою нечеловеческую жестокость, за чудовищное святотатство на Тенароне. Боги стерли ее с лица земли.
Настало время принимать решение. Клейдемос встал и почувствовал, что дико проголодался. Он обнаружил в шкафу ломоть зачерствевшего хлеба, съел его и вышел во двор. На улице поднялся ветер, который подсушил землю и развеял тучи. Клейдемос взглянул в сторону Спарты и заметил множество солдат, патрулирующих развалины домов. Он понял, что происходит что-то необычное: раздались звуки труб, отовсюду сбежались воины, а какой-то всадник разъезжал взад-вперед, размахивая правой рукой и отдавая приказы. По его шлему с гребнем было понятно, что это один из спартанских царей – Плейстарх или, может быть, Архидам. Что же происходит?
Клейдемос взглянул на гору и все понял: сотни людей спускались с вершины Тайгета, выходили из леса и зарослей кустарника, то исчезая, то вновь появляясь на равнине; они были вооружены копьями, мечами и палками. И вот они уже почти подошли к оливковой роще, раскинувшейся между склонами горы и городом.
Гнев богов не утих: илоты нападали на Спарту!
Глава 10. Слово царя
Толпа илотов хлынула в долину равнины и замерла, остановившись недалеко от города. Видимо, они получили приказ о прекращении беспорядочного наступления. Илоты, оказавшиеся на передовой, выстроились в одну линию, и остальные последовали их примеру. Вскоре образовалось довольно ровное построение, которое было гораздо длиннее небольшой шеренги спартанцев, успевших встать в строй. Клейдемос покинул двор и направился через поле к развалинам какого-то здания, откуда было удобнее наблюдать за развитием событий.
B эту минуту раздался свирепый боевой клич, и илоты бросились в атаку. Спартанцы начали медленно отступать к руинам города, прикрывая фланги. Затем они опустили копья и сомкнулись в плотные ряды. Спустя несколько мгновений началась схватка, и ряды илотов быстро смешались в яростном натиске. Казалось, каждый из них стремился отомстить врагу, которого ненавидел и боялся веками. Спартанцы сражались за жизнь, понимая, что поражение равносильно гибели города. Над их женами надругаются и
