Хлеб печали - Станислава Радецкая
Руди неохотно разломил хлеб пополам, но не успел взяться за ложку, как в дверях появился слуга одного из судей и с поклоном передал ему сложенное письмо. У него екнуло сердце от радости, когда он подумал, что ему могла написать Анна, но – увы! – стоило ему лишь развернуть шершавую, грубую бумагу, как он увидел чужой почерк.
«Настоящим протоколом грешник, известный в миру как…» - пробежал он взглядом начало письма и нахмурился. Еще одно признание.
- Ответа не будет, - сухо сказал он слуге и положил на край стола монетку. Слуга, неизменно кланяясь, подбежал к нему на цыпочках, словно опасался коснуться земли всей ступней, и схватил монету, чтобы так же стремительно исчезнуть. Руди расправил лист ладонью, разглаживая его, и, прижимая его локтем, принялся есть, поглядывая искоса на аккуратные строки.
Это был очередной допрос несчастного тюремщика, переписанный с официального документа незнакомой рукой. Руди поискал подпись на втором листе, но не нашел ничего, кроме «Записано» и «Заверено» напротив которых стояли длинные прочерки.
Кто бы мог послать ему этот документ и зачем? Он отодвинул недоеденную кашу и перевернул лист. На полях в середине листа стоял вопросительный знак, и Руди внимательно взглянул на строчку, что были рядом: «признал, что, презрев свой долг, похитил ведьму и тайно отвез ее к родственнику жены, каковой принял ее в свой дом, как свою дочь». Он подскочил на месте, как ужаленный.
- Эй! – крикнул он в коридор. – Тот человек, что только что принес мне письмо, еще здесь? Задержите его!
- Никак нет, господин, - отозвалась служанка, лупоглазая, но миловидная, она всякий раз начинала улыбаться во весь рот, когда Руди случалось оказаться рядом с ней, но никогда не смотрела ему прямо в глаза. – Он сразу же ушел.
Руди сжал зубы, сдерживаясь, чтобы не выругаться.
- Прикажи приготовить мне лошадь и передай мои извинения хозяину. Где мой слуга? Мне нужна моя одежда и оружие. И, послушай, - он задержал ее, схватив за край юбки, словно подвыпивший студент красотку в кабаке. Служанка уставилась в пол, прижимая к груди корзинку с тряпками, - если ты найдешь этого слугу, дай мне знать.
- Который только что здесь был? – взгляд серо-голубых глаз скользнул по его лицу, и тут же вновь обратился к доскам пола. – Зачем его искать, господин?
- Затем, что он мне нужен! – На этот раз он не смог сдержать ярости. – Я должен знать, кто его послал.
- Но все и так знают, кому он служит, господин, - робко ответила служанка, став будто меньше ростом от его гнева. – Это слуга господина Рабе, почтенного владельца доходного дома и купца. Он торгует мануфактурой. Он приходил к вам, чтобы засвидетельствовать почтение…
- Господина Рабе? – Руди нахмурился, но в памяти всплыл мрачный худощавый и старомодный субъект, носивший темные одежды, которые были в моде лет пятьдесят назад, и шляпу с высокой плоской тульей на голландский манер. – Ладно. Иди и исполни, что я сказал тебе.
Ему хватило получаса, чтобы собраться, добраться до башни и пролистать протоколы допросов, пока недовольный писец, которого Руди застал во время еды, держал для него свечу. Разумеется, за девчонкой уже послали стражу, как следовало из подписи капитана стражи, вот только Руди должен был заполучить ее первой. Она могла стать той силой, что заставит Магду смириться и, может быть, спасет ведьму от костра. Если ему повезет, то дождь задержит солдат, а господин Рабе, его слуга и таинственный информатор подождут.
Зильберхоф – так называлась деревня, до которой был час с лишним пути неспешным шагом и меньше получаса, если мчать во весь опор. Руди обогнал солдат перед переправой; он заметил их шляпы, мелькавшие во дворе придорожного кабака, и барабан, одиноко стоявший под навесом. Дождь припустил с новой силой, скрывая далекую горы из виду, он стекал с полей шляпы и попадал под влажную ткань шарфа, которым Руди замотал рот. Ткань прилипала к его рту, и ему казалось, он чувствует волчью шерсть на зубах.
Когда он въехал в деревню, то первым делом заметил необычное оживление на улицах – никто не работал, и даже старики и дети мокли под дождем. На лицах у людей читалась тревога и болезненное любопытство, и всякий мужчина был вооружен: кто деревянными вилами, кто лопатой, а кто и мотыгой.
- Что здесь происходит? – недовольно поинтересовался Руди у ближайшего из деревенских, придержав лошадь у края глубокой лужи. На ее коричневой поверхности вздувались и лопались пузыри.
- Это господин судья из города! - вместо ответа с облегчением заорал мужик и сдернул косынку со своей головы. – Господь не покинул нас!
Все загалдели, придвинувшись толпой ближе к Руди, и он поморщился, не в силах разобрать, что они от него хотят. Женщины и дети держались поодаль, хмуро и недоверчиво поглядывая на мужчин.
- Тише вы! – рявкнул наконец самый полный из них, оттолкнув животом соседа, и самолюбиво провел пятерней по непокрытой мокрой голове. – Тихо! Дайте же рассказать господину, что произошло!
Все они говорили на ужасном диалекте, вставляя те или иные простонародные словечки, так что Руди приходилось порой догадываться, о чем идет речь, и иногда вновь начинали кричать все вместе, обвиняя друг друга во всех грехах. Из этого сбивчивого рассказа он понял, что волк, который раз в неделю наведывался к ним с гор и уносил птицу или мелкий скот, сегодня на рассвете, когда все добрые люди возносят благодарственную молитву перед едой, дождался мига, когда откроется дверь в один из домов, и ворвался внутрь. Он не причинил никому особого вреда, однако похитил из дома ребенка
