Валентин Тарасов - Чеслав. Воин древнего рода
— Камнем в ухо?! — изумился догадливый Кудряш чьей-то неимоверной жестокости. — Ай-яй-яй! Какие злыдни поганые! Это ж надо такое удумать-вытворить!
Подошедшие к тому времени еще несколько баб сочувственно качали головами, жалея пострадавшую.
— Ну, лиходеи вражьи, попадитесь мне только! Без ушей останетесь! Уж я-то до вас доберусь! — погрозил кулаком неизвестным бедокурам Кудряш и стал утешать перепуганную женщину.
— У-у-у! М-м-ма! У-а-а! — вторила сквозь слезы ему Кривая Леда.
Остальные ротозеи и сердобольные бабы, посочувствовав еще немного плачущей старухе и пообещав устроить прилежный допрос своим малолетним чадам на предмет причастности к этому злодейству, постепенно разошлись по своим делам.
Кудряш же заботливо помог подняться все еще охающей и плохо соображающей от пережитого Леде, проводил ее в хибару и даже принес несчастной ведро свежей воды.
Доброте и сердобольности Кудряша можно было только подивиться. Его хватило и на то, чтобы вечером заглянуть в лачугу Леды и осведомиться, как она чувствует себя после всего пережитого.
Старуха лежала пластом на постели и охала — то тихо, то зычно, то вскрикивая и всхлипывая.
— Болит? — участливо осведомился Кудряш, словно медом помазал.
— Да уж так болит, так болит — моченьки нет терпеть! И ноет, и стреляет, и дергает, а то словно ковыряет, выворачивает все изнутри! — запричитала старуха, которая была рада-радешенька хоть кому-то пожаловаться на свое плачевное состояние. — Байстрюки, выродки поганые угодили прямехонько в ухо, чтоб их трясло в лихорадке болотной до конца дней!
Кудряш, услышав такие злобные пожелания, незаметно для старухи сплюнул на все стороны, дабы не пристало, а затем понимающе покачал головой и посоветовал воспользоваться способом лечения его матушки от ушных болезней: приложить горячий камень.
— Да что я только уже не пробовала! И прикладывала, и мазала… А оно все болит, окаянное, и болит! — слабо отмахнулась от его предложения Кривая Леда.
Юноша глубокомысленно поскреб затылок, что-то прикинул в уме, но тут же и откинул, а затем, оглядевшись вокруг, как будто их кто-нибудь мог увидеть или услышать, заговорщически прошептал:
— Надо бы, может, к Маре?..
Зрячий глаз Леды вслед за Кудряшом тоже зыркнул по сторонам, после чего старуха полушепотом созналась:
— Да я уж и ходила к ней, как только маяться этим ухом стала, да не дошла. Чеслава-убийцу на тропе встретила, едва ноги унесла. А теперь-то совсем боязно-а-а, — стала подвывать Леда то ли от непреходящей боли, то ли больше от страха.
На лице Кудряша во всех красках отразилось понимание страданий несчастной женщины. Немного поколебавшись, он наконец-то решился и предложил:
— Ну, если так нужно и силы нет терпеть, то… я бы, может, и проводил!..
Леда, перестав причитать и ойкать, с недоверием уставилась на парня, о чем-то сосредоточенно размышляя. Никак о том, с чего бы это он такой добрый к ней? Подозрительно! Ох как подозрительно! Прищурив свой придирчивый глаз-репей и все равно не обнаружив на лице юноши ни тени подвоха, она, очевидно, уже готова была решиться на его предложение, но затем, что-то вспомнив, со страхом в голосе затараторила:
— Ой, нет, нет, нет, боязно, так боязно. А что, как Колобор прознает? — А потом с еще большим отчаянием в голосе продолжила: — К тому же погубители везде рыщут и смерти моей хотят! Он ведь сказал мне…
— Кто? — быстро, по-кошачьи подсел к ней Кудряш.
— Голос! — выпалила старуха, но тут же прикрыла рот ладонью, сообразив, что сдуру сболтнула лишнее.
Кудряш заглянул в ее единственный зрячий глаз и увидел там такой ужас, что сразу понял: больше бабка ничего не скажет. А потому, пробормотав, что всего лишь хотел как лучше, но если она не хочет, то и ладно, юноша пожелал облегчения страданий, скорейшего выздоровления болеющей и покинул ее жилище.
Рассвет еще даже не забрезжил, когда мать разбудила Кудряша, сильно и настойчиво тряся сына за плечо.
— Вставай, сноп непутевый, там Кривую Леду леший принес в такую рань нам под дом. Тебя спрашивает, — сообщила она недовольным сонным голосом. — И с чего это ты понадобился этой заразе в такую пору?!
Кудряш хотел было отмахнуться, но получил от матери более основательный тычок. Пришлось подчиниться. Он перелез через тела спящих младших братьев, спросонья плохо соображая и постоянно о что-то или о кого-то из домашних спотыкаясь, и выбрался из хаты.
В темно-сером сумраке юноша не сразу рассмотрел пришедшую. Старуха сама вынырнула из темени прямо перед его носом. Кудряш даже попятился от неожиданности.
— Тебе чего, бабка? — оторопело спросил он.
— Ой, ой, ой! Сил нет терпеть, Кудряшечка-а-а! — заголосила Леда с подвыванием. — Ты ведь меня, болящую, к Маре вызывался сопроводить, так я вот решилася-а-а… Сделай доброе дело, голубок, услужи хворой-ой-ой-ой!
От мучившей ее боли Леда переступала с ноги на ногу и качала в такт каждому слову сжатой ладонями головой. Так крепко прихватило старуху.
Сообразив, чего от него хочет старая, Кудряш лениво потянулся и зевнул, всем своим видом показывая отношение к ее теперешней просьбе.
— Да ты что, бабка?! То ж днем ясным было, а сейчас темень какая вокруг! Туда пойдешь — глаз выколешь! — Затем, дотянувшись рукой до спины, стал неторопливо почесывать ее. — Да и неохота мне теперь в такое сомнительное дело ввязываться. Покумекал и подумал: а что, как волхв Колобор прознает, что к изгнанной с тобой ходил, запрет нарушил? Зачем мне такая морока на голову?
Леда от его слов даже присела, почуяв слабость в ногах, а затем мало что не подпрыгнула.
— Ай-ай-ай, да откуда ж он прознает-то?! Я ведь как рыба молчать буду, ты же меня знаешь. Да и сама нарушу-то запрет, потому как моченьки больше нет… Проводи, милый, к знахарке Маре, а то чую, голова у меня лопнет от болюшки-и-и. — И старуха стала плакать, размазывая горькие слезы по перекошенному от боли лицу.
На физиономии же Кудряша от созерцания Лединых страданий отразилась неподдельная жалость, потому как по природе он был добр и незлобив. Но, тем не менее, сейчас он не спешил утешить старую женщину, а всего лишь ворчливо пробурчал:
— Тебя, Леда, сам леший небось не поймет: то не провожай, то проводи. Путаешь да сбиваешь меня. А теперь еще ночами покоя не даешь. Ведь вчера-то заартачилась зазря, а сейчас вот… — Кудряш отрицательно покачал головой. — Да и некогда мне. Вон мать за скотиной поутру выгребать наказала…
— Ну, Кудрик мой добреньки-и-и-й! Замучает меня болячка поганая, до смертушки-и-и замучает, — заскулила еще жалобнее Леда.
