Валентин Тарасов - Чеслав. Воин древнего рода
Она схватила парня за руку и стала умоляюще гладить по плечу. Кудряш попытался отстраниться, но не тут-то было — Кривая Леда держала его цепко.
— Ну ладно… — сочувственно, а скорее обреченно вздохнул юноша и таки смилостивился над умоляющей. — Пусть только рассвет в силу войдет, тогда и зайду за тобой. А ты уж готова будь, — строго наказал бабке Кудряш.
— Уж я-то… уж я-то буду-у… Ты только скорее заходи-и-и… Да не забудь обо мне, миленькай-ай-ай!
Постоянно оглядываясь в его сторону, как бы проверяя, не передумает ли он, Леда пошла прочь и скоро растворилась в утреннем тумане. А рассвет тем временем уже зарождался, тесня уходящую ночь.
Кудряш еще какое-то время постоял, провожая старуху взглядом, а затем развернулся и пошел, но не в хату досыпать, как ему того ни хотелось, а в другую сторону. Были у него теперь другие заботы, более спешные и важные.
К лачуге Кривой Леды Кудряш пожаловал, когда утро уже было в полном разгаре. К тому времени чего только не испробовала Леда, борясь со своей ушной болячкой и пытаясь угомонить или хотя бы ослабить ее, разве что в пляс не пускалась — все тщетно.
Лишь только Кудряш оказался у ее порога, старая сама поспешила ему навстречу.
— Ой, пришел-таки, соколик ясный! — Выглянув из хаты, Леда радостно всплеснула руками и тут же ворчливо прокаркала: — Что ж так долго-то? Я уж мало что на крышу не вылезла от страдания-а-а-а!.. — Но тут же спохватилась, вспомнив, что зависит теперь от него. — Ну, пришел — и хорошо, и славненько! — Она закатила от нового приступа боли свой единственный глаз, но вдруг пришедшая в голову мысль заставила женщину снова посмотреть на юношу. — А оружие взял?
Кудряш, пожав плечами, показал ей свой лук, который и так был слишком заметен.
— Пойдем, бабка, только бегом, а то у меня дел еще невпроворот, — сурово и даже с важностью сообщил Кудряш и, кивнув в сторону городищенских ворот, направился туда же.
Бабка, не теряя времени, подхватила свою клюку и кинулась за ним. Скоро они порознь вышли из ворот и, оглядевшись вокруг — нет ли посторонних свидетелей их продвижения — и не выявив таковых, уже вместе торопливо зашагали к пристанищу знахарки Мары.
В лесной чаще Леда, подгоняемая невыносимой болью, сперва поспешала за парнем, стараясь не отстать, а затем даже обогнала его и споро семенила по тропинке впереди. Она то и дело вертела головой и зыркала по сторонам внимательным оком, очевидно, кого-то опасаясь. Любое движение головой доставляло ей немалую боль, но страх перед кем-то неизвестным, несомненно, был тоже огромен. А потому она время от времени оборачивалась, проверяя, следует ли ее охранник за ней. Кудряш же и не думал покидать подопечную.
Несмотря на резвый шаг их продвижения и преклонный возраст старухи Леды, они прошли бóльшую часть пути, ни разу не остановившись, чтобы перевести дух. Старуха, правда, стала чуть медленнее идти, больше опираться на клюку и реже оглядываться по сторонам. Ничем не нарушаемый, разве что самими путниками, лесной галдеж да присутствие Кудряша придавали старухе уверенности в ее безопасности. Да и к пещере знахарки было уже рукой подать…
Внезапно впереди их следования раздался какой-то настораживающий шорох в кустах, и перед изумленной Ледой на тропе шагах в десяти возник… Чеслав.
Наверное, узрей сейчас она самого хозяина леса, лешего, то и тогда ужас ее не был бы таким сильным. Она замерла на месте как пригвожденная и чуть присела — ноги от страха дали слабину. Перевязанное платком лицо мгновенно налилось кровью и стало малиновым. Даже зрячий глаз, и тот расширился, будто стараясь больше и яснее увидеть. Рот бабки раззявился в немом крике.
Несколько раз очумело моргнув здоровым глазом, Леда наконец-то сумела сбросить оцепенение. Она, мгновенно забыв про свою мучительную боль, резко повернула голову назад и… наткнулась на расплывшуюся в улыбке физиономию Кудряша.
«Это ловушка!» — поняла старуха.
Снова злобно зыркнув на Чеслава, Кривая Леда извергла из своего горла какой-то неимоверный то ли клич, то ли вой:
— У-а-а-а! — Подпрыгнув на месте, она что было сил швырнула в юношу клюку и, подхватив подол своей сорочки, сиганула в сторону от тропы.
Кудряш глазам своим не поверил, увидев, что выделывает отягощенная немалыми годами и пораженная недугом бабка. Он даже потер их для верности. Чеслав же, которому уже приходилось быть свидетелем Лединой прыти, снова был огорошен. Оба удивленно смотрели вслед исчезнувшей старухе.
Но бездействие продолжалось недолго. Не перекинувшись даже словом, а только переглянувшись, парни дружно сорвались с места и ринулись за ней. А Леда, судя по удаляющемуся треску ломающихся веток и кустов, неслась по лесу напролом, не разбирая дороги.
Их молодецкие, полные энергии упругие ноги едва поспевали за, казалось бы, такими дряблыми и хилыми старушечьими. Видать, неописуемый ужас, сопоставимый только со смертельным, придавал сил Кривой Леде. Лишь только на расстоянии двух полетов стрелы от тропы им удалось настичь беглянку. Она вдруг споткнулась о небольшой трухлявый пенек, коварно притаившийся в траве, и кубарем пролетела вперед.
Парни, заметив ее стремительное падение, подбежали к несчастной, чтобы убедиться в целости и сохранности бегуньи. Какое-то время старуха лежала неподвижно, как будто душа ее уже отправилась к праотцам, но вздымавшаяся от тяжелого дыхания впалая грудь свидетельствовала об обратном. У юношей отлегло от сердца — благо что шею не свернула и не рассыпалась.
А тем временем глаз бабки дернулся и резко приоткрылся. Увидев над собой своих преследователей, Леда громко закричала и стала отчаянно брыкаться, пытаясь лягнуть то одного, то другого.
— Кричи, кричи, тебя здесь разве что кикимора болотная услышит, — сообщил, увернувшись от очередного выпада костлявой старушечьей ноги, Кудряш.
— Ой, не убивайте меня, убогую-несчастную! Я ничего, ничегошеньки… Ведь ни в чем не повинная… Я молчала, словно под воду нырнула! — запричитала Леда, закрываясь от них руками.
Чеславу, честно говоря, и хотелось хотя бы легонько треснуть бабку за все ее подлости, да и для острастки, но она и так едва жива была от страха, а потому сдержался.
— Может, тебя и следовало бы придушить, Леда, чтобы всякую напраслину на меня не возводила, да только ты нам живехонька сейчас нужна.
— А-а-а-а! — продолжала подвывать перепуганная женщина.
— Расскажешь все подобру, про что спрошу, цела останешься и землю топтать будешь, — пообещал Чеслав.
— Ай-ай-яй! Я ничего, ничегошеньки-и-и-и… — продолжала голосить старуха, не реагируя на его слова.
