Мор Йокаи - Когда мы состаримся
Прочным бастионом этой самозащиты оказался и фамильный склеп, на последнюю нишу которого столь страшное заклятье наложила Лорандова бабка. Он ведь и ей дал обет. И не менее твёрдый. Два прямо противоположных, взаимоисключающих обета! Какой соблюсти? Скорее уж данный прародительнице, нежели убийце.
Всего лишь красивые софизмы? Но Лоранду сулившие спасение.
И ещё спасался он под защиту прекрасных глаз. Вправе ли умереть тот, кому сияют две такие звезды? Уничтожить себя в преддверии рая?
И разве не соблазнительно лишить вдобавок этого рая врага, который его, Лоранда, хотел бы закопать в сырую землю!
Мало-помалу Лоранд стал покоряться судьбе. Очень хотелось жить. Верить, что счастье ещё возможно. Тихое, уединённое и потаённое, ведомое лишь тем двоим, которые дарят его друг другу.
В жизни часто встречается такое. Преизящный кавалер, первейший светский лев вдруг исчезает из благовонных модных салонов, и по прошествии нескольких лет его еле можно узнать в небрежно, по-деревенски одетом помещике. Так меняет его семейное благополучие. Почему же влечение, которое заставляет светского льва сменить роскошный фрак на грубое сукно, не могло побудить и нашего юношу, сбросив мантию гордых стремлений, надеть простой, зато удобный, просторный и непромокаемый дождевик — будничный плащ равнодушия и безразличия к происходящему в большом, внешнем мире? Пускай себе враг трубит с издевательским хохотом по всей стране: мол, Аронфи — не рыцарь, не джентльмен. За отринутую славу сторицей вознаградит жёнина улыбка.
Теперь ещё только одно: позаботиться, чтобы единственный человек, которому дозволено знать о его местопребывании, по-прежнему хранил молчание.
Не открыться ли ему? Не рассказать ли о дуэли и женитьбе, целиком вверив ему свою жизнь — пусть владеет грозной тайной, которая до сих пор разлучала с родными?
Надо хорошенько это обдумать. Как следует обмозговать.
С некоторых пор Лоранд стал особенно молчалив.
— Вы всё о чём-то думаете… Даже побледнели, — беря его за руку и ластясь, сказала как-то после обеда Ципра. — Идёмте, я вам погадаю. На счастье.
— На счастье?
— Ну да, карты раскину. Как это поётся:
Цыганкой моя мать была,Гадать по картам научила,Я сглаз и порчу отводила,Уменьем, знаньем — всем взяла,
— Ладно, сестрёнка Ципра. Погадай.
Ципра была очень рада, что может опять побыть с Лорандом вдвоём в своей с броской цыганской яркостью убранной комнатке. Она усадила его на складной бархатный стул, а сама, примостясь на тигровой шкуре на полу, вынула карты из кармана.
Года два уже она не расставалась с гадальными картами. Они были её единственными советчиками, друзьями и товарищами, её наукой и верой, её священным культом.
Во что-то же надо верить человеку.
Перетасовав, она протянула их Лоранду на ладони.
— Снимите! Снимает тот, кому предсказывают. Не так, не левой, а правой, к себе.
Лоранд уступил её прихоти.
Ципра разложила карты по порядку.
Потом, облокотясь о колени и подперев руками своё красивое загорелое лицо, внимательно оглядела знакомые карточные фигуры.
Кавалер[144] лёг как раз посерёдке.
— Вас ждёт дальняя дорога, — с глубокой серьёзностью ст объяснять девушка. — И встреча с дамой в трауре. А это — нечаянная радость, видите: букет. И здесь же милая. Удачно сошлось. Но между вами — ревнивица и убийца; они вас разлучают. Пёс — это верность, а кошка означает козни. Пёсик с грусть-тоской улёгся рядышком. Берегитесь: вас хочет убить какая-то женщина, которая на вас зла.
Лоранд посмотрел на неё с такой сожалеющей улыбкой, что не трудно было отгадать его мысли.
Она тоже ответила ему лишь жестикуляцией. Приложив три пальца к груди, отрицательно помотала потом ими в воздухе, как бы говоря: это не я! Ревнивица, эта вот дама в зелёном, — вовсе не она. Она, Ципра, — дама в жёлтом, та, что зовётся «грусть-тоска». И Лоранд отметил про себя: и в самом деле, Ципра давно уже ходит в жёлтом платье, наподобие той карточной дамы.
Ципра быстро смешала карты.
— Ну-ка, ещё разок! Нате снимите — три раза подряд. Вот так.
И опять разложила карты.
Лицо её сразу порозовело и взор заблистал.
— Видите, дама в жёлтом — возле вас, а убийца — в сторонке. И ревнивица с милой на том конце. А по другую руку от вас пожилая дама. У неё над головой — горящий дом. Опасайтесь беды! Кто-то очень хочет вам насолить. Но есть, кто и защитит.
Лоранд спрятал улыбку, не желая огорчать бедняжку откровенным пренебрежением к этим детским глупостям.
— Ладно, Ципра, вставай. Поиграли, и будет.
Опечаленная Ципра собрала карты. Но рукú Лоранда, который хотел ей помочь подняться, не приняла. Вскочила сама проворней серны.
— Но что же делать, если я ничего другого не умею?
— Песню мою любимую на цимбалах мне сыграй! Давно ты её уже не играла.
Привыкнув повиноваться, Ципра села за свой инструмент, и под молоточками зазвучала та задумчивая степная элегия, которую все, кто ни слушал, поминали с восхищением, говоря: музыка тут — это сама поэзия.
Звуки цимбал привлекли в комнату и Мелани с Топанди. Мелани встала у Ципры за спиной, Топанди тоже подтащил стул поближе и задымил трубкой.
Пробегая молоточками по чутким струнам, Ципра заметила, что Лоранд неотрывно смотрит в её сторону. Но нет, этот полный немого обожания взгляд устремлён куда-то дальше, выше: на девушку, стоящую за ней. И молоточки выпали в конце концов у неё из рук.
— Ой… задохнусь от этого дыма, — закрыв лицо руками, сказала она прерывающимся голосом.
Топанди в шутку выпустил ещё клуб прямо ей в лицо, пусть привыкает, и сделал знак Лоранду: пошли, мол, куда-нибудь, где нас не строжат.
А Ципра принялась ключом отпускать струны на цимбалах.
— Зачем ты это делаешь? — спросила Мелани.
— Всё равно мне больше не играть.
— Почему?
— Вот увидишь. Мне гроб всё в картах выпадает. То рядом, то подо мной, то надо мной. Сама посмотри, если не веришь. — И опять разложила карты на столе. — Смотри, — указала она с грустным торжеством. — Вот он, гроб, под дамой в жёлтом.
— Но это не ты, — полушутливо, полуутешительно возразила Мелани. — Вот ты.
И показала на «милую».
Ципра, однако, заметила нечто совсем другое.
С молниеносной быстротой обхватив стальными пальцами нежное запястье Мелани, она со зловещей многозначительностью ткнула в светлую полоску на белом пальчике:
