Тайна Моря - Брэм Стокер
Марджори склонилась ко мне, стоящему на коленях, коснулась скипетром моего плеча и произнесла:
— Встаньте, сэр Арчибальд, мой истинный рыцарь и преданный возлюбленный!
Перед тем как подняться, я хотел поцеловать ее руку, но в этом положении соблазнительно близко оказалась ножка. Я наклонился, чтобы поцеловать ее.
Она поняла мое намерение и не сдержалась:
— О, дорогой Арчи, только не мокрую грязную туфлю. — И сбросила ее.
Я наклонился еще ниже и поцеловал босую ногу.
Подняв обожающий взгляд на лицо Марджори, я увидел, что весь румянец выгорел, оставив ее бледной, но она не дрогнула. Тогда я встал, а она сошла со своего трона — в мои объятья. Она прижала голову к моему плечу, и несколько мгновений восторга наши сердца бились в унисон.
Глава XXXV. Папские сокровища
— Теперь, — сказала Марджори, наконец оторвавшись от меня, — перейдем к делу. Нам еще сокровища искать, знаешь ли!
И мы приступили к методичному поиску.
Мы исследовали один за другим все проходы, ведущие от главной пещеры. Одни были узкими и вьющимися, другие — широкими и приземистыми, их потолок опускался все ниже, пока человеку уже невозможно было пролезть. Все они, однако, за одним исключением, сходились к узкой расщелине или даже точке, что свойственно пещерному строению. Исключением служил северо-запад пещеры, откуда отходил высокий и довольно широкий коридор с ровным полом, тоже сглаженным перекатывающейся галькой. На протяжении немалого расстояния он шел прямо, затем понемногу заворачивал направо, все время сохраняя приблизительно прежние пропорции. Наконец потолок ушел так высоко, что мы оказались словно в переулке между высокими домами. Я запалил белую шашку и в ее ничего не утаивающем сиянии заметил, что высоко над головой скальные стены мало-помалу склоняются друг к другу и наконец соприкасаются. Этот стык прямо над нами был, видимо, самой высокой точкой — после него потолок стремительно снижался до десяти футов от земли.
Чуть дальше мы уперлись в неожиданный тупик.
Это был завал крупных камней с острыми углами, в основании которого лежали валуны всех размеров, как круглые, так и зазубренные. Поблизости лежало вразброс множество камешков, округленных постоянным трением.
Для меня все прояснилось.
— Смотри! — воскликнул я. — Это явно второй проход в ту пещеру. Волны во время прилива или отлива входили с одной стороны и выходили с другой, и за долгие годы пол сгладился вот такой галькой. Затем произошло землетрясение, либо вода сточила опорные скальные стены — и устье обвалилось. Должно быть, сейчас мы на круденской стороне Уиннифолда: мы практически смотрим на север.
Поскольку, очевидно, здесь делать было нечего, мы вернулись в главную пещеру. Поискав глазами, что мы еще не исследовали, Марджори сказала:
— Похоже, здесь нет никаких пещер с сокровищами. Теперь мы обошли все.
Тогда-то я вернулся мыслями к описанию дона: «Черный камень — ошую и красный — одесную».
— Идем, — сказал я, — вернемся туда, где встречаются гнейс и гранит.
На обратном пути пол почти высох — тут и там остались только лужицы в низинах, показывая, что идет отлив. По дороге мы внимательно искали соединение пород и нашли там, где проход с опускающимся потолком упирался в проход, ведущий от заваленного входа пещеры. Однако признаков других туннелей здесь не наблюдалось, а основной был таким же, как под моим домом, — целиком в гнейсе.
Как тут было не почувствовать некоего разочарования. Уже много недель все мои мысли были только о поиске папских сокровищ, и, хоть я верил, что движет мною далеко не жадность, теперь испытывал сильное раздражение. Меня коснулся недостойный страх, будто я упаду в глазах Марджори. Впрочем, это чувство оказалось мимолетным, а уйдя, ушло навсегда. Набросав в блокноте приблизительную схему Уиннифолда, я провел пунктиры там, где, на мой глаз, пролегали ответвления пещер, а потом начертал линию стыка гнейса и гранита, как ее видно на утесах и на берегу снаружи. Марджори похвалила рисунок; да и сам я, увидев свой расчет черным по белому, понял, что он верен. Пещера с сокровищами обязана находиться где-то между разрушенным входом со стороны Скейрс и обвалом на северной стороне. Логическим выводом было, что если вход существует, то он ближе к обломкам, оставшимся после взрыва испанцев. Мы молча тронулись к тому месту и тут же принялись искать признаки бреши на северной стороне завалов. Покуда я осматривал основание, Марджори забралась на вершину груды. Поводя фонарем по стене, я начал исследовать ее фут за футом, дюйм за дюймом.
Вдруг Марджори вскрикнула. Я вскинул голову. Ее лицо, озаренное лучами фонаря, который я поднял вместе со взглядом по уже въевшейся за время поисков привычке, сияло от радости и возбуждения.
— Гляди! Гляди! — воскликнула она. — О, Арчи, здесь видно верхушку проема. Он завален.
При этих словах она тронула рукой камень на самой вершине — от ее прикосновения он сдвинулся и ухнул с гулким стуком. Я к этому времени уже вскарабкался по скользкой куче и стоял рядом. Исчезновение камня расширило проем где-то до квадратного фута.
Так мы приступили к разбору кучи камней, только сбрасывали их уже в проход, откуда пришли, чтобы не закупорить место, куда стремились. Верхний слой сдвигался без труда и камни были сравнительно мелкими, лежали свободно, но под ними нас встретила задачка потруднее. Здесь валуны были крупные и неровные, сцеплялись углами и гранями. Впрочем, мы не переживали, а продолжали трудиться. Я не мог не заметить при этом, насколько Марджори не теряла головы в разгар возбуждения: она достала из кармана грубые перчатки и надела их.
Минут через пятнадцать или двадцать мы открыли достаточно широкий проем, чтобы без труда пробраться в него. Я обнаружил, что в моем фонаре масло на исходе, так что пополнил его и фонарь Марджори. Затем, аккуратно придерживая свой, тогда как Марджори повернула луч мне вслед, я преодолел вершину миниатюрной морены и в считаные секунды уже опустился на пол соседней пещеры. Марджори сбросила мне клубок веревок и поспешила присоединиться. Мы двинулись вперед осторожно, поскольку потолок нависал совсем низко — не раз пришлось сгибаться в
