Грехи и подвиги - Ирина Александровна Измайлова
Седой Волк нагнулся и поднес ко рту узника свою флягу, с великой осторожностью влив ему несколько капель воды. И тогда они услыхали голос, очень тихий, но ясный:
– Слава Иисусу Христу! Я вижу лица людей!
Узник говорил по-французски, но с заметным акцентом, и это означало, что он находится в совершенно здравом уме: не то он не понял бы, на каком языке к нему обращаются, и не отвечал бы на нем.
– Как тебя зовут? Откуда ты? – снова спросил Седрик, и его голос непривычно дрогнул.
– Мое имя Григорий. Я – монах с Афона. Лекарь. Приехал сюда, чтобы… чтобы лечить больных… Я – византийской веры, но меня благословил отец-настоятель. Сказал, что на Святой земле, у Гроба Господня, между христианами не может быть споров. Потом меня взяли в плен магометане, когда этот город был ими взят. Я… был среди госпитальеров, что лечили раненых и… и не оставили их, когда все отступали. Мне предложили уйти, потому что я не крестоносец, но… я остался. Они… они хотели, чтобы мы отреклись от имени Господа и приняли их веру. Никто не согласился. И нас замуровали здесь. Раз в день сбрасывали лепешку и спускали кувшин воды. Мы делили все до крошки, до капли. И молились. Потом стали умирать. И… я остался один! В последнее время никто уже не спускал сюда воду и пищу – я мог только слизывать влагу со стен – ее много течет сквозь камни. Я молился Пресвятой Богородице, чтобы пришли люди, и чтобы… чтобы я мог сказать о том, что мне открылось здесь.
Узник говорил все тише, судорожно глотая воздух, и слушавшим начало казаться, будто он бредит. Но вдруг он снова очень ясно произнес:
– Мне нужно увидеть короля Англии Ричарда. Я хочу сказать, что его ждет и что он должен будет сделать.
– Ничего себе! Это не похоже на бред! – вырвалось у Эдгара.
– Постойте-ка! – прошептал между тем Луи. – А что это так трещит? И… Может, я от всего этого схожу с ума, но сдается мне, что стены этого стали двигаться!
И тут все увидали, как камни стены, противоположной той, к которой был прикован Григорий, действительно пришли в движение, начали медленно расползаться, и меж ними потекли струйки земли, а в своде, по краям закрытого створками отверстия, появились длинные трещины, и сам свод стал вздрагивать и словно бы опускаться.
– Башня рушится! – крикнул Седрик, первым пришедший в себя. – Наша ловушка сработала раньше, чем мы ожидали. Прочь! Все прочь отсюда, или нас раздавит, как лягушек! Эдгар! Быстро разбивай эту цепь!
Кузнец перевернул кирку тупой стороной и ударил по одному из ржавых звеньев с такой силой, что оно разлетелось пополам. Седрик подхватил монаха на плечо и ринулся к проходу, в который уже пролезали его спутники.
Они бежали по прорытому ими подземному ходу, а сверху на них струями текла и осыпалась земля. Башня содрогалась, оседая и проваливаясь, как старый пень, под которым кроты изрыли землю.
Когда землекопы выбежали в ров, навстречу им кинулись перепуганные оруженосцы:
– Из стен падают камни! – кричал Ксавье. – Одна стена башни треснула и из нее выпал огромный кусок! А сарацины наверху вопят так, будто они уже в аду.
– Там они и будут! – крикнул Эдгар, поворачиваясь к мрачному силуэту Проклятой башни и потрясая над головой сжатыми кулаками. – Вот вам, губители христианских душ! Получили!? Вот вам!!!
С равнины донесся звук рога. Воины Ричарда Львиное Сердце, увидав, как на их глазах разрушается Проклятая башня и падает одна из примыкающих к ней крепостных стен, чуть отступили, чтобы не попасть под падающие камни, но ожидали возможности вновь идти на приступ. Теперь их натиск мог быть уже не бесцельным!
– Вперед! – закричал Седрик, подхватывая одной рукой свое оружие и кольчугу, другой продолжая бережно прижимать к себе почти невесомое тело христианского мученика. – Мы должны увидеть короля! Кто знает, сколько сможет протянуть бедняга-монах? Вперед!
Глава 10. Пророчество
В то время как отряды англичан штурмовали Проклятую башню, а двенадцать землекопов прорывали тоннели, чтобы ее разрушить, со стороны порта более суток продолжался упорный бой, который вели французы во главе с графом Анри Шампанским. Мушиная башня была в полтора раза ниже Проклятой и не столь хорошо защищена: в ней было меньше бойниц, а ограждение ее верхней площадки, достаточно низкое, позволяло бить по этой площадке из больших луков. Однако ров в этом месте оказался шире, чем с восточной стороны. Он подходил вплотную к башне и окружающим ее стенам, а на стенах, мощных и широких, сарацины давно уже установили камнеметные машины. Но все это не только не остановило французов, но лишь еще больше подняло их боевой дух. Они совершали атаку за атакой, при каждом наступлении успевая сбрасывать в ров мешки с песком, камни и обгорелые доски – останки своих осадных башен, сожженных еще прошлой весною. В конце концов в нескольких местах ров стал достаточно проходимым, и вперед бросились таранщики. Они, конечно, не рассчитывали пробить стену: при ее толщине и мощи это едва ли представлялось возможным, но отвлекли на себя внимание защитников Мушиной башни, в то время как несколько десятков воинов установили осадные лестницы по обе стороны башни. Эти лестницы примерно на туазу не доставали до верха стены, благодаря чему сарацины не могли отталкивать и опрокидывать их сверху. Французы взбирались по ним вереницей, верхние хватались за край стены, подтягивались и оказывались наверху. Со стены было довольно легко перебраться на башню, а потому Али аль-Фазир поспешно приказал своим воинам разрушить перекидные мосты, соединяющие эту часть крепостных стен и весь портовый бастион с остальными башнями. Падение Мушиной башни еще не означало падения крепости, однако если французы закрепятся на ней, порт будут контролировать они, да и овладение крепостью станет уже вопросом времени.
Но вскоре шейх аль-Фазир получил известие, которое заставило его почти позабыть о том, что происходило прямо под его ногами. Он стоял на верхней площадке Мушиной башни, под защитой одного из ее зубцов и наблюдал за очередной волной штурма, когда примчался его вестовой Рамиз-Гаджи и, задыхаясь, крикнул:
– Неверные псы сумели разрушить основание восточной башни! Ее стены дали трещины и разрушаются. Рухнула и часть восточной стены! Еще немного, и они с востока войдут в город!
У командующего вырвался целый залп проклятий, он воздел руки к небу и тут же уронил их, словно понимая, что чуда, о котором он хотел просить, уже
