Беглая княжна Мышецкая - Владимир Иванович Буртовой
Возница Алешка натянул вожжи, останавливая коня, – полковой обоз почему-то опять остановился. Вытянув длинную голую шею из ворота кафтана, он пытался разглядеть, что делается впереди, но из-за поворота дороги нельзя было увидеть, что происходит в голове походной колонны.
– Что там? Сызнова воровской шайки завал на дороге? – спросил Алешка, когда малое время спустя мимо обоза проехал конный стрелец.
– Встречный нарочный от князя и воеводы Борятинского к полковнику Бухвостову примчал! Сказывает, что недалече уже городок Урень на реке такого же названия, а в том городке в засечной черте на валу и в башнях тьма воровских казаков да стрельцов засело!
– Вот это да-а! – невесть чему радуясь, откликнулся Алешка и обернулся щекастым безусым лицом к княжне Лукерье. – Плохо же кончилось наше спокойное путешествие, в воровское скопище уперлись! Не сегодня, так завтра на той реке быть славному побоищу! Может, увидим и мы! Люблю баталии со стороны смотреть! Всякий раз, когда разинское скопище подступало к синбирскому кремлю, я пообок с воеводой Иваном Богдановичем стоял, служа у него для посылок. Хотелось бы и здесь все увидеть самолично. А тебе, Дуня, хотелось бы на такую баталию поглазеть?
– Типун тебе под язык, Алешка! – тут же одернула молодого парня Дуняша. – Это тебе не кулачные бои на льду Свияги! Тут не только зубы, но и головушку многие ратные люди потеряют! Умничаешь ты, покудова по молодости сам не попадал еще в кровавую свалку, вот и мелешь всякую чепуху.
– Как же! – огрызнулся уязвленный такими словами девицы возница. – Не для того сюда такое войско притопало, чтоб, раскланявшись с воровскими казаками, не перекинувшись ядрами, по домам расходиться! – И, чтобы подразнить Дуняшу, озорно пошутил: – Будет для меня счастливый час, так, может, и пофартит твоего своровавшего государю Данилку ухватить и, повязав, приволокти к ногам князя Юрия Никитича. За то и спрошу себе вольную. Овчинка стоит выделки, как ты своим бабьим умишком мыслишь, а?
Дуняша скептически глянула на сгорбленную спину малолетка, по возрасту не вошедшего еще в зрелую мужскую силу, съехидничала, не скрывая своего девичьего презрения к нему:
– Как зелененьким лягушонком наскочишь, так и откатишься с расквашенным носом! Данилушка тебя вмиг в бублик скрутит и ноги на шее тугим узлом свяжет. Ты супротив моего жениха, будто драчливый воробушек супротив сокола! Аль забыл, как отлетал от него, нечаянно ткнувшись на свияжском льду прошлой Масленицей? Битому псу только палку покажи, вмиг хвост под брюхо засунет!
Княжна Лукерья собралась было остановить перебранку, в которой ее наперсница могла проговориться – к счастью, Алешка не видел, что это именно Данила был ухвачен стрельцами, а потом счастливо ушел из-под стражи, но, похоже, Алешка и сам понял, что лишнего брякнул про то, что изловит беглого стрельца, первым пошел на мировую, тряхнул рыжими кудрями, засмеялся:
– Ну-ну, не щетинься злой ехидной, это тебе так не к лицу! Я пошутил про стрельца твоего. Хоть и в обиде я на него за оплеуху, так на то и кулачная, чтоб раздавать да собирать затрещины. А про баталию старые стрельцы завсегда говорят одинаково: что будет, то и будет, а еще и то будет, что и нас не будет! Смерть никому не в радость, разве что гробовщикам! Так у нас не такой промысел – гробы тесать… Ого, вот и сам полковник в нашу деревеньку едет, добрые вести на конце сабли везет! – снова пошутил Алешка, увидев Василия Бухвостова, который торопил вороного коня в их сторону.
– Княжна Лукерья, прошу вас проехать в голову полка! – не то попросил, не то приказал полковник, поднося руку к головному убору, но не снимая такового.
– А что случилось, полковник Василий? – Дрогнуло сердце у княжны: «Неужто кто приметил меня ночью около Данилы? Теперь опознают и скрутят руки, на спрос к воеводе Борятинскому потащат!» – подумала княжна Лукерья, но собралась с духом, улыбнулась и шутливо спросила: – Неужто кроме нас с Дуняшей некому следовать в авангарде? – И снова подумала, теперь уже о другом: «Должно быть, и в самом деле войско Степана Тимофеевича перешло с Волги сюда, на засечную черту. И, стало быть, вот-вот полки сойдутся, а мой Михась там, без моей помощи!»
– Пригнали гонца к нам. Требует князь Юрий Никитич, оставив обоз с охраной, стрельцам взять припас на три дня и спешно идти под Уреньский городок на засечной черте. Назавтра там должно быть сильное побоище.
– Свят-свят! – Дуняша побледнела, истово, словно боясь опоздать и не спасти свою душу, закрестилась, снова тщетно поискала глазами церковные купола – вокруг лес, и над лесом, тут и там, поднимались ввысь только макушки вековых дубов с редкими крикливыми воронами, которые перелетали с одного верха дерева на другой.
– Делать нечего, полковник Василий, не торчать же нам в обозе кто знает сколько дней! Едем! – И княжна Лукерья махнула рукой вознице, дескать, езжай, куда повелел полковник.
Полковник Бухвостов поехал рядом, время от времени бросая на княжну внимательные и вроде бы сочувственные взгляды.
– Вас что-то беспокоит, полковник Василий? – Княжна Лукерья была насторожена и несколько смущена его вниманием: нет ли какого тайного умысла во всех этих любезностях стрелецкого командира? Не подозревает ли он, по остережению воеводы Ивана Богдановича, что княжна Мышецкая может сделать попытку к бегству в стан разинцев, где у нее немало казаков и стрельцов ходят в добрых знакомцах и товарищах. Но полковник Василий вел себя настолько скрытно, что если и были у него какие-то сомнения, то он прятал их довольно успешно, и слова его немного успокоили княжну:
– Опасаюсь я за вас, княжна Лукерья. Ехать вам до Москвы еще так далеко, места вокруг взбаламучены мятежными шайками казаков, а то и просто заурядными грабителями. Я бы хотел самолично сопроводить вас, да вот не судьба – воевать надобно с этим казацким сбродом. Но тот гонец, что примчал от князя Юрия Никитича, сказывают, сам из Москвы, из Стрелецкого приказа. Если уговорите воеводу, быть может, с тем гонцом и отправитесь далее.
– Благодарствую за совет, полковник Василий, всенепременно уговорю. Гораздо безопаснее ехать с человеком, который хорошо знает здешние дороги, чтоб не заблудиться и не заехать в разбойные чащобы! – Княжна Лукерья сделала вид, что повеселела, а сама подумала: «Мне бы только увидеть хоть одним глазком, в какой сторонушке скачет на коне мой милый Михась! А от стражи воеводской уйти будет нетрудно – лиса не силой берет, а хитростью!» – думала так, полностью доверяя своей воинской выучке у казаков.
В голове колонны стрелецкого полка, который приостановился на обеденный привал,
