Сбежавший из вермахта - Михаил Николаевич Кубеев
В доверительной беседе инструктор рассказал Эриху, Людвигу и Мартину, что американец, вернее, немецкий шпион, не учел масштабов и просторов России, не учел бдительности местных жителей. Он хотел украсть хлеб у магазина, там его и схватили. По-русски ни одного слова. Сдали в милицию. Затем переправили в Москву. Во время допросов выяснилось, что не был он никаким американцем. Не был он и летчиком, а оказался засланным унтер-офицером вермахта. И звали его не Роберт Мюллер, а Альфред Науманн, выходец из Потсдама. Начинал актером. Долгое время жил и работал в Бабельсберге, готовился стать режиссером, побывал в Америке, попробовал себя в качестве актера в Голливуде. Вернулся на родину и через некоторое время его забрали в вермахт. Там способного и физически развитого парня определили служить в специальное подразделение, которым командовал Отто Скорцени. Роберту предложили роль американца.
Инструктор выжидательно смотрел на Эриха.
– Вы не знали такого?
– Нет, никогда не встречался. – Эрих замотал головой.
– Любые сведения о нем очень важны. У него могли быть сообщники. Наши контрразведчики продолжают свою работу.
– Я его никогда не видел, – ответил Эрих. – В Бабельсберге работали тысячи людей. Мой круг ограничился немногими кинорежиссерами и актерами. Потом мне приходилось на ночевку уезжать в Берлин…
– Очень неприятная история, – продолжил инструктор. – Это всем нам урок. Не разобрались с человеком. Не узнали его нутро. На допросах он признавался, что готов был к смерти, хотел перестрелять всех красных, особенно из числа сотрудников комитета «Свободная Германия». Но как здорово притворялся! – Инструктор покачал головой. – Он прекрасно справился со своей ролью. Только теперь его судьбе не позавидуешь…
27. Конец Третьему рейху
На улицах имперской столицы уже взрывались снаряды, рушились стены домов. Советские танки двигались по улице Франкфуртер Аллее, тянущейся с востока по направлению к Унтер-ден-Линден, к рейхстагу, к имперской канцелярии. Наступавшие советские солдаты с боем захватывали каждую улицу, каждый дом, и с каждым шагом приближались к берлоге нацистской верхушки.
В последние дни апреля 1945 года по вечерам все военнопленные лагеря, бывшие солдаты и офицеры вермахта, сидели у простых тарелок русских радиоприемников, и хоть ничего не понимали, требовали от своих камрадов, которые хоть чуть знали русский, ответить на вопрос: какова ситуация, что там происходит? Даже русские газеты были нарасхват. Читали и переводили по строчкам. Рассматривали картинки поверженных городов. Не верили, что русские близки к тому, чтобы водрузить красное знамя над рейхстагом.
Эрих, который от инструктора узнавал многие новости, тоже слушал радио. По звучавшим названиям улиц пытался представить, что происходило в столице. И каждый вечер он расстилал свою самодельную карту Берлина, ту самую, которую нарисовал по памяти. Он наносил на нее все новые и новые пометки. Унтер-ден-Линден вся разбита, липы срезаны, военные пытались превратить ее во взлетно-посадочную полосу для самолетов. Разрушена станция городских электричек «S-Bahn» Фридрихштрассе. В саду рейхсканцелярии, где недавно еще пышно цвели ухоженные розы, сплошные воронки от снарядов и бомб. Как докладывали немцы перебежчики, именно там находилось самое тайное сооружение столицы и всей Германии – вход в подземный бетонный бункер, в котором скрывался главный виновник войны Адольф Гитлер. Там же располагался весь его аппарат. Узкий бетонный вход и четыре лестничных пролета вели вниз, в подземное сооружение, которое создавал его любимый архитектор Альберт Шпеер…
Глубоко под землей разветвлялись подземные коридоры, они вели в комнаты для адъютантов, в коммутатор, в столовую, в спальные помещения. В последние дни апреля 1945 года в конференц-зале готовилась церемония бракосочетания. Глава государства, любитель пышных ритуалов, на самом исходе войны, накануне полного краха, решил жениться! Он изменил своему принципу холостого правителя, и по осажденному Берлину искали мирового судью. Формальности – это закон, а соблюдение законов – это норма жизни каждого немца, включая всегерманского фюрера. В кабинете вождя на исходе дня 28 апреля 1945 года восемь гостей поздравляли «молодых». На столе не бог весть какие угощения, в основном те же консервы, шоколад, печенье, но зато достаточно бутылок. Трезвенник и вегетарианец Гитлер разрешил по такому случаю принести шампанское, коньяк, вино.
Послышались хлопки «выстрелов». Это взлетали пробки от шампанского. Раздавались возгласы поздравлений. Зазвучала музыка. Нет конечно, не свадебный марш Мендельсона. Едва ли кто сумел бы найти его пластинку в разрушенном городе. Да и какой чудак отважился бы хранить произведения еврейского композитора, которые в Третьем рейхе попали в разряд запрещенных? На патефоне крутилась излюбленная пластинка невесты фюрера – «Красные розы».
Сутулый жених в серой униформе с подергивающейся левой рукой (ему пятьдесят шесть, а выглядел он изможденным стариком) натянуто улыбался, пригубливал бокал токайского. Рядом, в черном платье с белым кружевным воротничком, любимом платье фюрера, бледнолицая Ева. Ей всего тридцать три… Она тоже вымученно улыбалась, шутила, пыталась поднять настроение гостей. Теперь она полноправная хозяйка на этом пиру. До окончательной развязки оставалось чуть больше суток…
Торжество продолжалось недолго. Адольф не стал задерживаться за свадебным столом, ему требовалось отдавать распоряжения, его ждал письменный стол. Он ждал сводки с мест боев, все еще надеялся получить обнадеживающие сообщения от своих генералов. Оставшиеся без хозяина гости тоже не засиделись, быстро разошлись по своим местам.
Все свершилось днем позже. Новоиспеченные муж и жена решили добровольно уйти из жизни. Выстрел в висок и одновременно раздавленная ампула с ядом. Так советовали им знающие доктора. Так они и поступили. Выносили тела Адольфа и Евы для сжигания через другой проход, запасной, который вел в сад разрушенной рейхсканцелярии. Тела обернули в солдатские одеяла. Минутное молчание – и личный шофер фюрера Кемпка облил их бензином. Канистра за канистрой. И поджег… Гори все синим пламенем.
Конец войны был предрешен. Долгожданный мир означал конец заключению в концентрационном лагере, рождалась надежда на возвращение домой. И наконец по эфиру донеслась весть, которую ждали миллионы людей в Европе и за океаном: военные действия закончились, Берлин пал, фашистская Германия капитулировала безо всяких условий. Гитлер мертв, остальные нацистские преступники схвачены. В Европе смолкли залпы орудий. Настали мирные дни.
В Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Москве – всюду ликующие люди выходили на улицы, обнимались, кричали «ура», плакали. И в антифашистском комитете тоже наступили праздничные дни. Великая нацистская Германия пала ниц. Нацистский Тысячелетний Третий рейх перестал существовать. Вслед неслись проклятия, остались глубокие раны, не высохла еще кровь, тяжелы были потери и страдания. Канул в Лету главный идеолог национал-социализма, отрицавший право на жизнь других наций и народностей. Он ушел
