Сбежавший из вермахта - Михаил Николаевич Кубеев
– Не стоит грустить, Эрих, – успокаивал его Мартин. – Эти полковник, майор и лейтенант все потеряли. У них нет будущего, вот они и бесятся. Прав инструктор, они начнут думать, когда падет Берлин. Главное, ты оставайся при своем. Ты должен держать себя на высоте, ты интеллигентный, образованный, внешне симпатичен, у тебя подвешен язык, от тебя исходит какое-то добро.
– Я могу это только подтвердить, – неожиданно подключился к разговору Людвиг и спустился с койки. – Когда ты выступаешь, вокруг тебя всегда собираются слушатели. Вот наша повариха Марина. Она порой плачет, у нее всегда слезы текут, когда она тебя видит. Правда, при этом она сидит на кухне, чистит лук и совершенно не понимает по-немецки!
26. Американец в роли Добчинского
Инструктор достал из ящика стола книжку и протянул Эриху. На обложке по-немецки было написано «Николай Гоголь. Ревизор».
– Читали?
Эрих отрицательно закрутил головой.
– Слышать слышал, но не читал.
– Мне прислали из Москвы. Достали ее в одной немецкой библиотеке. С Волги. – Он откашлялся. – Там возле Саратова до войны была у нас Немецкая республика Поволжья. Не слышали о такой, нет?
Эрих снова замотал головой.
– Да, хорошая была республика, чистая, зажиточная. Но война все испортила. Немцев пришлось переселять в Сибирь, в Казахстан. Мы боялись, что гитлеровцы доберутся до них. Ладно, что-то я чересчур разболтался.
– А что, в России жило много немцев? – удивленно спросил Эрих.
– Много, очень много, – вздохнул инструктор. – Около миллиона. Мне приходилось бывать в этой республике. Очень уютное и комфортное было там житье. Кое-кому это не нравилось. Ладно, сейчас, Эрих, не время говорить об этом.
Они помолчали.
– Давайте подумайте о том, как поставить Гоголя на нашей сцене. Это очень живая и смешная пьеса. Но там присутствуют женщины, а без женщин «Ревизор» не ставят. Почитайте текст, выскажите свои соображения.
Эриха захватила идея поставить «Ревизора» на сцене. И чем больше знакомился он с текстом, тем сильнее хотелось ему передать действие пьесы в лицах. Если подобрать характерные типажи, приодеть их соответственно, сделать кого-то толстым, кого-то худым, поиграть на разнице в росте, самим подбором актеров можно создать комические ситуации.
Идея неплоха – приезжает никому не известный пройдоха в заснувший городок, и все принимают его за проверяющего. Начинается суматоха, все стараются его подкупить. Возможно такое в Германии? Едва ли. Но суматоха перед прибытием первых лиц бывает в любом государстве. Только вот немцы не проявляют явное подхалимство, нет у них и очевидной подкупности. Конечно, с идеологической точки зрения, не совсем правильно смеяться немцам над пороками русских. Но… Главное, чтобы начальство лагеря ничего не заподозрило. Гоголь – классик, он, как и Шиллер, вне подозрений.
Однако как быть с женскими ролями? Если их просто вычеркнуть? И он засел над собственной инсценировкой. Через неделю положил на стол инструктору исписанные мелким почерком куски оберточной бумаги.
Инструктор листал его произведение, время от времени морщил лоб, шевелил губами.
– Занятно! Очень занятно! Это новость.
И через минуту неожиданно добавил:
– А если женские роли поручить мужчинам?
– Я бы не стал, – возразил Эрих. – Военнопленным трудно передать женские движения. Это будет карикатура. Нелепые женские платья, парики на головах… Потом женщины на сцене могут вызвать нежелательные сексуальные чувства. Женские роли у Гоголя, как, впрочем, и у многих других классиков мировой литературы, достаточно второстепенные. Нам надо привлечь публику к главному герою, рассмешить глупостью его провинциального окружения.
Инструктор снова перелистал опус Эриха, побарабанил пальцами по столу.
– Хорошо, убедили, поставим Гоголя без женщин. Но как быть с костюмами?
– Особых проблем с костюмами не будет, – сказал Эрих. – Достаточно иметь цивильные платья, к ним нашить разные отличительные аксессуары: хлястики, пуговицы, погоны, цилиндры. Можно из бумаги. Это же комедия! Главное – вымогательство чиновников, жажда наживы, подкупность властей. Со времени Гоголя свойства человеческой натуры мало в чем изменились.
Инструктор внимательно посмотрел на Эриха и прочитал вслух заголовок:
– «Комедия Ревизор», автор Николай Гоголь, свободная интерпретация, без женских ролей, – он глубоко вздохнул, – что делать, попробуем. Положение у нас действительно безвыходное. Но тогда на заголовке надо написать: «Переработка пьесы для лагеря военнопленных. В нормальное время не использовать». Я говорю это для того, чтобы директора театров, если им попадется в руки ваша пьеса, не стали бы отказываться от женских ролей.
Они рассмеялись.
Вечером в офицерской зоне во время построения и переклички на плацу к строю подвели одного молодого военнопленного в серо-зеленой форме немецкого солдата без погон. Замначальника лагеря Иван Кузьмич представил его.
– Это мистер Кроуфорд. Зовут его Роберт, он американец. Мистер Кроуфорд воевал на стороне нацистов, но, осознав гибельность этого пути, перебежал на сторону Красной армии, добровольно сдался в плен. Так что, господа офицеры, прошу принять его в свою среду. В настоящее время мы проверяем его документы. Мистер Кроуфорд сам расскажет вам о себе и о том, как оказался в русском плену. А сейчас можно разойтись по своим местам.
Удивлению офицеров не было предела. Американец, мистер Кроуфорд, в немецком лагере? Это более чем любопытно. Как попал он к немцам? И как к нему относиться? Весть о новом прибывшем заокеанском вояке быстро распространилась по всему лагерю. На необычного военнопленного приходили посмотреть из других бараков. Скоро выяснилось, что американец прекрасно говорит по-немецки. Роберт Кроуфорд был не совсем обычный военнопленный, да и вообще в прямом смысле слова свалился с неба.
По его рассказам, он летал над Германией на четырехмоторном американском бомбардировщике «Боинг В-17», называвшемся «Летающая крепость», был стрелком. Они базировались в Великобритании. Темной ночью в районе Баварии сбрасывали бомбы: на средневековый Регенсбург, в окрестностях которого производились самолеты «мессершмитт», на мало кому известный городок Швайнфурт. Почему избрали еще этот город? По сути, это была сверхсекретная операция. Возле Швайнфурта, который переводится как «брод для свиней», находились крупнейшие в Германии заводы по производству шарикоподшипников. Они были двигательной основой всего технического вооружения вермахта. Нет шарикоподшипников – нет вращения, нет движения. Это паралич всем моторам. Это паралич в войне.
Потому и старались англичане и американцы разбомбить, снести с лица земли производство движения. Как говорили английские и американские летчики: «Разбомбим заветный городок, будет немцам всем урок, развалится гитлеровский колосс, от него останется свинячий навоз».
Но немецкие истребители «мессершмитты» тоже готовились к схваткам. Битва в небе над Регенсбургом и Швайнфуртом была одной из самых ожесточенных, принесшая значительный урон обеим сторонам.
«Мессершмитты» – отличная скоростная машина, на форсаже развивает до 550 километров в час!
